Жестокий бог. Л. Дж. Шэн
черного кота в честь греческого философа, который открыл, что мир – это сфера. Этот кот, как и философ, считал себя Богом. У него было невероятное чувство собственного достоинства, и он требовал, чтобы его гладили по крайней мере час в день – желание, которое по непонятной мне причине я исполнял.
Это был, безусловно, самый человеческий поступок в моей жизни, когда я буквально гладил киску. Эмп прошмыгнул мимо моего грязного ботинка. Я поднял его, потирая место за ухом. Он замурлыкал, как трактор.
– Ты уверен, что это хорошая идея для твоей слепой задницы бродить снаружи? В этих холмах полно койотов. – Я вошел в дом с ним на руках. Пинком распахнув дверь, я услышала сладкий смех моей матери, глубокий смешок моего отца и грубый мужской голос с английским акцентом, который я сразу узнал.
Ядовитая улыбка расплылась на моих губах.
Время рок-н-ролла, ублюдок.
Звенели стаканы, громоздилась посуда, из столовой доносилась тихая классическая музыка. Я оставил Эмпа на кухне, наполнил его миску влажным кормом и направился в столовую, мои ботинки глухо стучали по мраморному полу. Когда я появился в дверях, все перестали есть. Гарри первым промокнул уголок рта салфеткой.
Он встал, раскинув руки со своей сраной ухмылочкой.
– Я считаю, что мои поздравления уместны для моего любимого вундеркинда. – Он слегка поклонился мне.
Ничего не выражая, я вошел в комнату, сокращая расстояние между нами. Он попытался обнять меня, но я скользнул своей ладонью в его ладонь и сжал ее достаточно сильно, чтобы услышать, как хрустнули его тонкие кости.
Он вынул свою ладонь из моей и слегка помассировал ее.
Мама и папа встали. Я поцеловал маму в лоб. Папа хлопнул меня по спине.
– Гарри был в городе, навещал Эдгара и племянниц, – объяснила мама. – Я подумала, что было бы неплохо пригласить его на ужин. Я только что купила у него еще одну вещь. Я планирую поставить ее прямо перед твоей комнатой. Разве это не волнующе? – Она повернулась к нему и улыбнулась.
– Я, на хрен, с трудом сдерживаюсь, – сухо сказал я.
Считающийся сегодня самым признанным критиками художником-экспрессионистом в современном искусстве, Гарри Фэрхерст обычно продавал свои картины по 1,2 миллиона долларов за штуку. Неплохая подработка, учитывая его никчемную дневную работу в качестве члена правления и профессора в Подготовительной школе Карлайл. Мама, конечно, повесила бы все, что он сделал, включая его дерьмо, чтобы все могли посмотреть и полюбоваться. Его картины были разбросаны по всему нашему дому: прихожая, спальня моих родителей, столовая, две гостиные и даже подвал. Она также подарила некоторые из его картин.
Я не мог сбежать от этого ублюдка, независимо от континента. Его искусство преследовало меня.
– Это захватывающая картина, Вон. Я не могу дождаться, когда ты увидишь ее. – Гарри проявил скромность и смирение новоиспеченного рэпера. Если бы он мог физически отсосать свой собственный член, его рот всегда был бы полон.
– Это именно то, что нужно нашему дому. Еще картины Гарри Фэрхерста – о, и комнаты. – Я