Русская правда. Людмила Алексеевна Шукшина
были мы с Богшей молоды… Большое и тайное дело мы для князя нашего исполнили, годов с десяток на чужбине пробыли, а когда вернулись, Богшу послали сюда, в Смоленск, а я сильно изранен был, да подхватил какую-то лихоманку в болотах Апсны94, еле живой до дома добрался, отлежался, выжил, но к делу уж был негоден. Спасибо Богше и князю Станиславу, взяли к себе в Смоленск, пристроили сюда, в Садки́… Доживаю… Как тебя кличут-то, девица?
– Ис… – запнулась девушка, а потом твёрдо исправилась: Ирина… А что такое Садки?
– Вон видишь город за рекой, на той стороне, там хоромы княжеские, да боярские, да дружинные гридницы, а все есть хотят, да не абы что, а дичи́ну всякую, а здесь леса, в них зайцы, птица, особенно много тетеревов. Вот поставили мне избушку, хожу в лес, ставлю садки́95 тетеревиные, да силки на зайцев к столу княжьему… На кабана, косулю, медведя есть помоложе меня, да в дальних лесах. А мы тут..
– Кто мы? – всполохнулась Ирина, – Каменец говорил, один ты!
– Был один, да о прошлом годе прибился ко мне мале́ц, вся его семья сгорела на пожаре вместе с избой. Они тут неподалёку жили, дня два пути, а он в лес ушёл, вернулся, одни головешки дотлевают… Он с испугу так бежал, что прямо на мою поляну и выскочил, первое время и речь потерял, только плакал, да трясся весь, да по ночам кричал. Потом обвыкся, отошёл… Лес знает, что твой леший, никогда не заблудится, никакого зверья не боится. Как-то вышел на нас огромный старый медведь, я сильно струхнул, в нём росту больше трёх аршин96, а у меня только топор, да силки, а мальчонка подошел к медведю, гладит его по морде, лопочет что-то, тот постоял, помотал головой, развернулся и ушёл. У меня чуб на затылке дыбом стал от страху… Рыбу руками ловит, птиц понимает… Этому научиться нельзя, с этим родиться нужно… Только забыл напрочь, как его имя, начинаю допытываться, трясёт своей кудлаткой да плачет… Я уж и отстал, зову его Найдён, а вот и он!..
Из лесу степенно вышел мальчонка лет семи с туеском в руке и какой-то особенной лёгкой и плавной походкой (потом она назовёт её «вольной») направился к ним. Когда он подошёл ближе, Ирина поняла, что старик назвал кудлаткой: такого буйства светлых кудрей она ещё не видела! Голова мальчика напоминала огромный одуванчик, а под этой копной волос светились невероятно синие глаза, такой синевы не было даже в зимнем небе или в большой реке, по которой они недавно плыли! Он спокойно поклонился ей, сел рядом и сказал, обращаясь к старику:
– Поесть бы!
Тот захлопотал возле пня, сходил в избу, принёс четверть каравая на деревянном блюде, мису с медовыми сотами и небольшой горшок с печёной репой97. Только тут Ирина поняла, насколько она голодная. Ели молча, спокойно, медленно. Есть быстро и жадно считалось очень неприличным. Еда была основой жизни, её уважали. Когда насытились, хозяин завернул куски хлеба в тряпицу, смахнул с пня крошки в ладонь, ссыпал в беззубый рот, унёс остатки еды, чтобы не приваживать ос. Мальчик посмотрел на Ирину и сказал деду:
– Нельзя ей так, узнают…
– Точно нельзя, не может здесь быть никакой юницы… Сейчас, сейчас…
Он
Апсны – Абхазия
Садки́ – ловушки для тетеревов в виде большой конусообразной корзины с приманкой внутри и вращающейся крышкой (коши, морды, ступы, тынки…)
Больше двух метров, аршин – чуть больше 70 см.
Миса – большая миска (лава – широкая лавка, кадь – большая кадка). Репа была основным овощем Древней Руси, из неё варили похлёбки, каши, делали начинку для пирожков, её пекли, тушили, квасили, солили, ею фаршировали гусей и уток. Были ещё горох, капуста, свёкла, возможно, уже огурцы и морковь.