Тихий Дон. Михаил Шолохов
дури, Козьма!
– Вставай.
– Ну брось! Ну не дури… я зараз встану.
Он поднялся, опухший, красный. Покрутил котельчатой короткошеей головой, надежно приделанной к широким плечам, чмыкая носом (простыл, лежа на сырой земле), перевязал патронташ и волоком потянул за собой к выходу винтовку. Сменил Щеголькова и, приладив бинокль, долго глядел на северо-запад, к лесу.
Там бугрился под ветром белесый размет хлебов, на зеленый мысок ольхового леса низвергался рудой поток закатного солнца. За местечком в речушке (лежала она голубой нарядной дугой) кричали купающиеся ребятишки. Женский контральтовый голос звал: «Стасю! Ста-а-асю! идзь до мне!» Щегольков свернул покурить, сказал, уходя:
– Закат вон как погорел. К ветру.
– К ветру, – согласился Иванков.
Ночью кони стояли расседланные. В местечке гасли огни и шумок. На следующий день утром Крючков вызвал Иванкова из стодола.
– Пойдем в местечко.
– Чего?
– Пожрем чего-нибудь, выпьем.
– Навряд, – усомнился Иванков.
– Я тебе говорю. Я спрашивал хозяина. Вон в энтой халупе, видишь, вон сарай черепичный? – Крючков указал черным ногтястым пальцем. – Там у шинкаря пиво есть, пойдем?
Пошли. Их окликнул выглянувший из дверей стодола Астахов.
– Вы куда?
Крючков, чином старший Астахова, отмахнулся.
– Зараз придем.
– Вернитесь, ребята!
– Не гавкай!
Старый, пейсатый, с вывернутым веком еврей встретил казаков поклонами.
– Пиво есть?
– Уже нет, господин кóзак.
– Мы за деньги.
– Езус-Мария, да разве я… Ах, господин кóзак, верьте честному еврею, нет пива!
– Брешешь ты, жид!
– Та, пан кóзак! Я уже говорю.
– Ты вот чего… – досадливо перебил Крючков и полез в карман шаровар за потертым кошельком. Ты дай нам, а то ругаться зачну!
Еврей мизинцем прижал к ладони монету, опустил вывернутое трубочкой веко и пошел в сени.
Спустя минуту принес влажную, с ячменной шелухой на стенках, бутылку водки.
– А говорил – нету. Эх ты, папаша!
– Я говорил – пива нету.
– Закусить-то дай чего-нибудь.
Крючков шлепком высадил пробку, налил чашку вровень с выщербленными краями.
Вышли полупьяные. Крючков приплясывал и грозил кулаком в окна, зиявшие черными провалами глаз.
В стодоле зевал Астахов. За стенкой мокро хрустели сеном кони.
Вечером уехал с донесением Попов. День разменяли в безделье.
Вечер. Ночь. Над местечком в выси – желтый месяц.
Изредка в саду за домом упадет с яблони вызревший плод. Слышен мокрый шлепок. Около полуночи Иванков услышал конский топот по улице местечка. Вылез из канавы, вглядываясь, но на месяц легло облако; ничего не видно за серой непроглядью.
Он растолкал спавшего у входа в стодол Крючкова.
– Козьма, конные идут! Встань-ка!
– Откуда?
– По местечку.
&nbs