«Фрам» в Полярном море. Фритьоф Нансен
говорит, что он, «по измерениям лейтенанта Паландера, так загроможден рифами и изрезан сильными течениями, что едва ли благоразумно плыть по нему на парусах, по крайней мере до тех пор, пока он не будет вполне изучен и пока не будут произведены наблюдения за приливами, необходимые для суждения об изменчивом направлении течений». Эти замечания относились, должно быть, к более внутренней части пролива. Там же, где мы прошли вперед, фарватер был чист, и насколько я мог видеть, он и дальше оставался вполне проходимым, но мы, вероятно, нe заходили в него так далеко на восток, как Паландер. Поэтому я и решился в случае необходимости попытаться провести здесь «Фрам».
5 сентября поднялась пурга с резким, все усиливающимся ветром. К вечеру ветер яростно свистел в снастях «Фрама», и мы радовались, что находимся на борту; в такую погоду нелегко было бы возвращаться назад на лодке.
Вообще же я был не особенно доволен. Конечно, этот ветер мог разогнать немножко лед и унести его к северу. Вчерашние наблюдения вселили надежду, что в случае нужды через пролив пробиться можно. Но теперь ветер непрерывно гнал мимо нас большие массы льда, и вообще мы с беспокойством замечали, что зима все больше и больше приближается. А вдруг зима окончательно установится раньше, чем мы найдем проход? Я пытался примириться с мыслью о зимовке в этой местности и уже составил план санных экскурсий на будущий год.
Кроме исследований побережья, при которых предстояло решить большие и разнообразные задачи, эти поездки распространились бы на всю неисследованную внутреннюю территорию Таймырского полуострова, вплоть до устья реки Хатанги. Имея собак и лыжи, мы могли бы совершить дальние вылазки, и год этот для географии и геологии, конечно, не был бы потерян. Но примириться с такой перспективой… Нет, пойти на это я не мог.
Год жизни есть год, а наша экспедиция и без того могла оказаться чересчур длительной. Больше всего меня угнетала мысль: если льды задержат нас теперь, то где гарантия, что это не случится и в будущем году? Как часто бывает, что неблагоприятные в ледовом отношении годы следуют один за другим. А этот год нельзя сказать, чтобы был благоприятным. Хотя я и не хотел признаться в этом даже себе самому, но проводил ночи далеко не на розах, пока не приходил сон и не уносил меня в страну забвения.
Так наступила среда, 6 сентября, день моей свадьбы. Когда я проснулся утром, во мне шевельнулось довольно суеверное предчувствие, что этот день принесет перемену, если она вообще когда-нибудь наступит. Шторм стих немного, проглядывало солнце, и жизнь стала светлей. После полудня ветер окончательно улегся, установилась прекрасная, тихая погода. Шторм расчистил пролив ото льда, забившего его в северной части, но на востоке, куда мы ходили на лодке, пролив оставался по-прежнему закрытым.
И не вернись мы накануне вечером на корабль так рано, – кто знает, не пришлось бы нам застрять там надолго. Теперь же появилась надежда, что ветер взломал также лед между мысом Лаптева и островами Альмквиста. Мы поспешно развели пары