Любовь & Война. Мелисса де ла Круз
и что дождаться не может того мига, когда война закончится, и он вернется в ее объятия.
Но война все продолжалась, и, поскольку Олбани атаковали испарения и запахи, вызванные жарой, Элиза с сестрами старались как можно реже бывать в городе. «Угодья» располагались на вершине холма, над полями, и в огромный холл особняка то и дело залетал восточный ветерок, благодаря чему в основной части дома было довольно прохладно.
В передних гостиных и спальнях с окнами на фасад тоже царила прохлада, и хотя миссис Скайлер, воспитанной в старых голландских традициях, казалось, что спать в комнате, выходящей окнами на дорогу, для леди довольно «неловко», практически «на грани», даже она согласилась перебраться в восточную спальню после трех душных ночей, когда столбик термометра не желал опускаться ниже отметки в восемьдесят градусов[6], а днем и вовсе перепрыгивал за сотню. Но оставаясь верна себе, миссис Скайлер настояла на том, чтобы забрать свою кровать с собой, несмотря на наличие отличной кровати в комнате, которая, по сути, являлась лучшей гостевой спальней Скайлеров, где не раз ночевали генералы и губернаторы. (Возможно, в этом-то было и дело. Хоть миссис Скайлер никогда не говорила подобного вслух, Анжелика в разговоре с Элизой и Пегги предположила, что матери невыносима сама мысль о том, чтобы устроиться в кровати, на которой спал мужчина, не являющийся ее мужем.)
К этому времени дом превратился в настоящее женское царство. Генерал Скайлер отбыл в летнюю резиденцию семейства неподалеку от Саратоги, чтобы проследить сразу и за восстановлением особняка, сожженного генералом Бергойном в 1775 году, и за разведением садов и засевом полей, обеспечивающих большую часть доходов семьи. Сначала он не хотел ехать, заявив, что должен быть подле жены, пока она не даст жизнь их ребенку, но миссис Скайлер сама отправила его прочь, заявив, что во время предыдущих одиннадцати родов он только и делал, что суетился и нервничал. И она даже не надеялась, что с двенадцатыми выйдет по-другому.
– Природа возьмет свое, как это всегда и бывает, – сказала она, – а Провидение укажет, будет ли малышка здоровой или отправится в чертоги Отца нашего, будь на то Его воля.
– Малышка? – тихо спросил генерал Скайлер. – Но откуда вы знаете?
– Я довольно давно ношу этого ребенка, чтобы узнать. Ваши сыновья были энергичными, не сказать утомительными, пока я носила их. А вот все ваши дочери были смирными еще до рождения.
– Смирными? – со смехом уточнил генерал Скайлер. – Мы говорим об одних и тех же дочерях?
Миссис Скайлер с притворным недовольством похлопала мужа по колену.
– Как ягнята, – подтвердила она. – А эта была самой спокойной из всех. Не будь она столь велика, или будь я чуть помоложе, думаю, я сейчас была бы на ногах и присматривала за слугами и детьми.
– Выкиньте подобные мысли из головы немедленно! – велел генерал Скайлер, но в голосе его слышались нежность и беспокойство. – Если уж кто и заслужил отдых, так это вы.
Миссис Скайлер снова похлопала его по колену,
80 градусов по Фаренгейту – это около 27 градусов по Цельсию.