Сожители. Опыт кокетливого детектива. Константин Кропоткин
покачал головой.
– Твой суп, сама и жри.
– Вот видишь, – ничего не прописалось на лице толстухи, но я был уверен, что что-то рухнуло, – Какого черта я у него на поводу пошла? Какое-то наваждение. Знаю же, не моего поля ягода, а все равно мыслишка ерзает – а вдруг не права? Вот же он – принц…. Ага, принц….
Рванулась дверь – в ванную влетел Ашот.
– Наконец-то, – проговорила Манечка своим прежним легкомысленным голосом, – Я тут чуть с горя не лопнула, пока тебя ждала, чтобы обсудить наш свадебный торт, – наклонившись через раковину к зеркалу, она принялась постукивать по лицу пальцами, – Представь, у меня морщины собираются даже в тех местах, где ни за что не подумаешь. Четырнадцать штук накопилось.
С клекотом почти птичьим Ашот зашагал из одного конца громадной ванной в другой и обратно.
– Ты еще руки заломи, – посоветовала она, – так красивее.
– К чему ты устроила этот балаган? – взвыл он, – Мама таблетки пьет, папа….
– Тише, малыш, тише, – Манечка осклабилась, – Все идет по плану.
По какому плану? – подумал я.
Манечка взялась за свою сумку:
– Где-то тут у меня порошочек был….
Побелев, с урчанием совсем животным Ашот вырвал у нее сумку и одним сильным движением вывалил на мраморную крышку умывальника разновеликое дамское барахло.
– Мог бы и попросить, я б сама дала, – сказала Манечка без всякой обиды, – Почему тебя княгиня-мать манерам не научила? Хочешь? – из кучи женских мелочей она выудила прозрачный пакетик с сыпучим белым веществом внутри.
– Что это?! – вскричал Ашот, и повалился черный локон на смуглый лоб, и глаза зеленые заблистали.
– Это дисахарид, состоящий из фруктозы и глюкозы, – сказала толстуха.
– И давно ты на этом сидишь? – спросил Ашот.
– Ну, я не сижу, а стою, вообще-то.
– Давно? – бирюзовые очи его только что молниями не засвистали.
– Как от титьки оторвалась мамкиной, так и приучилась.
– Почему ты раньше мне не сказала?
– А потому что не твое дело, – она всем телом повернулась к нему и, оперевшись о крышку умывальника своим большим парчовым задом, сложила руки на хрусткой желтой груди.
– Хватит. Я пошел домой, – сказал я.
– Погоди. Совсем немного осталось, – бросила мне Манечка, – Ашотик, котик, такси ты мое, зеленоглазое: дисахарид, состоящий из фруктозы и глюкозы, попадая в кишечник, гидролизуется альфа-глюкозидазой тонкой кишки на моносахариды, которые затем всасываются в кровь. Усек?
– Это… какой-то новый наркотик? – с запинкой произнес Ашот.
– Почему ж новый? Напротив, очень старый. Ты и сам его с удовольствием жрешь. Я видела.
– Я – не наркоман!
– Сахар это, дурачок. Сахар, истолченый в пудру.
– Тогда зачем ты тогда…, – он не договорил. И снова повисла надо лбом витая черная прядь.
– Потому что иначе неприлично. Жирная,