Сожители. Опыт кокетливого детектива. Константин Кропоткин
воцарилась тишина. Как раз и певица, поющая неизвестно где, приумолкла. Мне поазалось, что можно расслышать, как на изысканные поверхности изысканного дома садятся невидимые пылинки, взвихренные бойкой гостьей.
– Недавно я была на вернисаже, – вымолвила наконец хозяйка дома.
– Какой вернисаж? – поспешил ей на помощь я.
– Тематически экспозиция была сгруппирована по….
– Я тоже была на вернисаже, – перебила нас Манечка, – Два раза. В третьем и седьмом классе.
– Мастера живописи, – сказала женщина-лань, – Скульптуры, картины…
– Правильно, – покивала Манечка, – У меня один приятель, он – фондовый магнат, купил себе завалящего китайца. На пять копеек китаец, а картина и не картина вовсе, а так себе, каляка-маляка. Рожа чья-то. Недавно позвонил ему дядечка, который картину продал. Назад рожу просил. За большие деньги, представляете?! Китаец-то в моду вошел. Его теперь в галереях Токио и Парижа за большие деньги берут.
– Вы разбираетесь в искусствах? – спросила хозяйка дома.
– Не-а, – протянула толстуха весело, – Некогда мне, я веду бурную ночную жизнь. Прожигаю молодость и красоту. Вы читали про убийство в клубе? Я там тоже была.
– Как ужасно, – сказала женщина-лань.
– Ерунда. Завалящий был старикашка. Противный. Его «Пироговной» звали. Илюша подтвердит. Есть подозрения, что кровная месть. Ашотик, котик мой, скажи, где ты был в прошлую пятницу вечером?
– Дома.
– А свидетели есть? – не отставала толстуха, – Для алиби обязательно нужны свидетели. Лучше не родственники, а те, кому покрывать тебя резону нет.
– Какая грамотная девочка, – вмешался хозяин дома. Лысый мужчина говорил, не поднимая глаз от опустевшей тарелки, не дрожали даже густые черные брови, отчего казалось, что вещает его полированное темя, – Много знает девочка. Молодец-девочка.
– Ага, точно, – ничуть не смутившись, сказала Манечка, – Странно, что меня еще не вызвали в главные давательницы показаний. Вот сколько раз сидела в кутузке – за пьянство там или за наркоманию, а свидетелем не была еще ни разу. Обидно даже, будто мои слова не имеют никакого веса.
– Шла бы ты, а? – сказал князь, – Девочка.
– Вы, князь, очень вовремя со своим замечанием, – запросто согласилась Манечка, – Я как раз спросить хотела, где тут у вас уборная?
Неверной рукой хозяйка дома указала на одну из бело-золотых дверей.
– Туда? Все время прямо? – уточнила Манечка.
– И никуда не сворачивай, – посоветовал князь, – Далеко иди, девочка.
– Илюша, ты не проводишь бедную родственницу?
Я испуганно замер.
– Проводи сестру, проводи, – сказал лысый князь, блеснув в мою сторону черным глазом, – А мы пока по-семейному поговорим. Проводи, а? – он положил на стол свою крупную руку в жестких черных волосах. Лицо его лани-жены скукожилось, сделавшись похожим на козье.
– Илюш,