Мудрость психики. Глубинная психология в век нейронаук. Жинетт Парис
и сострадание – синонимичные понятия, и они могут быть присущи мужчине или женщине, сестре или дяде, другу, любимому, соседу по камере или, если очень повезет, биологической матери. Иногда биологический отец играет скорее роль Великой Матери, чем роль Отца. Вот почему нам нужен архетипический язык, а не буквальные обозначения. Архетипическая роль отличается от социальной или биологической функции; что действительно важно, так это переживание архетипа. Человек нуждается в том, чтобы ощутить ласковое прикосновение руки Великой Матери, почувствовать на себе ее взгляд, полный нежности, не осуждающий нас за нашу слабость. Великая Мать – это опыт безусловной любви, без которой ничто маленькое, ранимое, младенческое не может выжить, даже «зародыш» идеи и первые пробные беспомощные строчки, с которых началась эта книга. Ни один писатель в здравом уме не рискнет показать черновик критику, пока текст не «дозреет» и не будет хоть немного отредактирован. Все новое, молодое, уязвимое – даже первый росток того, что станет огромным дубом, – впервые появляется как слабый побег, требующий защиты и заботы; иначе он будет сломлен и погибнет.
Великая Мать имеет множество наименований: материнский принцип, способность к состраданию, нежная забота, и даже «целительная сила куриного бульона». Я предпочитаю не связывать Великую Мать с женственностью, так как это уже привело к многочисленным недопониманиям. Мысль о том, что женский пол в большей степени одарен материнскими качествами, является философским заблуждением, несущим трагические последствия для обоих полов. Сострадание есть человеческое качество, и Мать его олицетворяет. Если бы матери не обладали материнскими качествами, человечество не выжило бы, потому что человеческие дети являются самыми уязвимыми созданиями животного мира. Тем не менее, это архетипическое качество живет в каждом из нас и может с равной вероятностью развиться или не развиться.
Послание Великой Матери – это, прежде всего, милосердие: «Я люблю тебя, малыш, просто за то, что ты есть. Не плачь. Я здесь. Я позабочусь о тебе, накормлю тебя, вылечу, приласкаю и дам почувствовать вкус доброты». Когда Великая Мать отказывается отдавать себя (это означает, что настоящая мама раздражена и говорит: «Отстань и позаботься о себе сам»), архетипический Ребенок переживает тот запредельный ужас, что являет собой сущность и источник всякого страха.
Этот всесильный Отец, или Космический Отец, или БогОтец, является третьим и последним героем нашей сказки. Отец объясняет Ребенку, что такое обусловленная любовь и что такое принцип закона и порядка (они могут называться иначе, однако они универсальны). В мифологии архетипический Отец наделен громовым голосом и грозно сдвинутыми бровями – так римляне представляли себе Юпитера, греки – Зевса, а христиане – Бога-Отца. Эти отцовские божества олицетворяют власть и ответственность. Ребенок получает от могущественного отца ощущение силы и защищенности. Именно об этом говорят все дети, когда хвастаются: «Мой