Повелитель четверга. Записки эмигранта. Игорь Шестков
разоблачал и проклинал ее Верховного правителя «и его клику»… сетовал на то, что никто не хочет подвергнуть его свихнувшуюся страну тотальной ядерной бомбардировке.
И все это не под защитой псевдонима, а под своим настоящим именем.
Какая фатальная самонадеянность!
Сердце Грегора пылало, он не мог иначе. Не мог больше терпеть общественную ложь, пропитавшую своим гноем его родину, ее ежедневную жизнь, культуру и науку, не мог терпеть расцветшую коррупцию, приведшую к неслыханному обогащению небольшой группки близких к Верховному правителю людей и обнищанию большинства населения, был возмущен царящими в обществе насилием и холуйством, стыдился кровавых внешнеполитических авантюр своей страны, грозящей уничтожить весь цивилизованный мир, на дух не мог выносить ее Верховного правителя, вызывавшего у него омерзение.
– Проклятая крыса, когда же ты наконец подохнешь?
Но Верховный и не думал умирать, наоборот, становился год от года моложе и здоровее. И явно наслаждался своей властью. Так часто бывает с диктаторами. Им помогает дьявол, и надеяться можно только на время. Но оно убивает всех.
Раньше, при другом, умеренном правителе, Грегора за подобное обличительство в худшем случае оштрафовали бы. Попугали бы психушкой, попытались бы образумить. А если и посадили бы, то месяца на два. Для острастки.
А может быть – и не заметили бы его вовсе. Ну пишет себе и пишет какой-то молодой человек из провинции. Проклинает. Молнии мечет. Кому есть до этого дело?
Но времена изменились, на родине Грегора пришли к власти сотрудники тайной службы, жестокие, бессердечные люди… выявлять и карать врагов было их главным занятием… без чувства юмора и какой бы то ни было симпатии к двадцатичетырехлетнему безработному, живущему на иждивении матери, недавнему выпускнику института мелиорации и сельского хозяйства, проработавшему по специальности только полгода. Они не то, чтобы боялись публицистики Грегора… Слишком хорошо они знали свой народ, слишком глубоко его презирали, они были твердо уверены в том, что все эти призывы не окажут на него никакого влияния. Разве что вызовут неприязнь к их автору. Но червячок сомнения видимо грыз и их. А вдруг… Вдруг симпатическая магия сработает и в стране начнется… это… то, чего они боялись больше, чем вторжения марсиан. И несчастному Грегору дали большой, явно непропорциональный его провинности срок. Чтобы другим неповадно было.
На Грегора донесли такие же как он авторы огненных статей, друзья и соратники «по борьбе с ненавистным режимом», и, как это часто бывает, по совместительству – сексоты.
Он был арестован и доставлен в военный суд. Следствие длилось несколько часов, а сам суд – всего сорок пять минут. Двадцать минут помощник прокурора зачитывал присутствующим на суде «кивалам» цитаты из текстов обвиняемого. Затем выступил прокурор. Он был краток, упомянул «призывы к насильственному свержению» и «распространение», и приравнял высказывания господина Грегора Цейтлина к террористической деятельности. Потребовал сурового наказания. Адвоката Грегору не полагалось. Зачем, когда и так все понятно.
Сам