Мрак. Юрий Никитин

      Посол Артании нахмурился, увидев, как вместе с тцаревной вошел огромный волк. Желтые глаза зверя холодно и прицельно задержались на его горле, обнаженных руках. Он остановился, наблюдая за каждым его движением.

      – Тцаревна, – поклонился посол. Его глаза не оставляли волка. – Этот зверь… У меня важный разговор с тобой.

      Она сделала приглашающий жест, грациозно опустилась в кресло со спинкой. Волк сел с нею рядом, глаза его пристально изучали дергающийся кадык посла.

      – Говори, достойный Маздон.

      – Тцаревна, этот волк…

      Она очаровательно улыбнулась:

      – Он не понимает разногласий между Куявией и Артанией.

      – Да, но…

      – Пожалуй, он никому не расскажет, – продолжала Светлана задумчиво, – если даже услышит что-то непристойное. Но я надеюсь, что ты сам такое не скажешь… Он очень чуток к моему настроению.

      Она опустила руку и почесала Мраку за ухом. Посол сглотнул, его глаза с трудом оторвались от созерцания зверя. Глядя тцаревне в глаза, он сказал как можно более твердым голосом:

      – Тцаревна, разговор пойдет о судьбах страны. Я не могу собраться с мыслями, когда этот зверь рассматривает мою глотку!

      Нежные пальцы прижали Мрака к земле, вызывая сладкую дрожь:

      – Ляг!.. Вот так. Теперь лежи спокойно.

      – Этого недостаточно, – сказал посол мрачно.

      – Тогда разговор на этом закончим, – сказала Светлана тем уверенным голосом, каким ей хотелось бы говорить чаще. – Сегодня на меня в этой комнате один уже почти… напал.

      – Тцаревна!

      – Он тоже, может быть, не собирался нападать… но слово за слово, а когда у мужчин доводы кончаются, то, понятно… Будь этот волк со мною, тот остановился бы раньше. И наши отношения остались бы более теплыми.

      Угроза в ее словах прозвучала отчетливо. Посол несколько мгновений рассматривал ее лицо. Она умеет себя держать, эта царская дочь. Их с младенчества учат держать спину прямо, голову высоко. Если и позволяют себе выказывать истинные чувства, то разве что в запертой на два засова спальне, спрятавшись под одеялом, чтобы даже в ее комнате не подсмотрели через тайные дырочки.

      – Тцаревна, – сказал он, – я надеюсь, ты сумеешь сдержать этого зверя… Но на всякий случай предупреждаю: у меня на поясе нож. Лезвие острее бритвы, но главное – в двойной борозде яду хватит, чтобы отправить к Ящеру дюжину человек.

      Она смотрела пристально.

      – Зачем тебе этот яд?

      Он твердо выдержал взгляд ее ясных, как горные озера, глаз.

      – Тцаревна… этот яд я имею право потратить только на себя.

      – Зачем? – повторила она настороженно.

      – На пыльных дорогах… да и не только на дорогах хватает людей, которые будут сдирать мою шкуру по лоскуткам, выдергивать ногти и ломать кости по суставу, чтобы первыми дознаться о моем задании. Всякий посол знает, что лучше успеть умереть раньше.

      Ее взгляд смягчился.

      –