Мрак. Юрий Никитин
не лучше ли отдать хоть часть артанцам, чем Горному Волку?.. К тому же, если захочешь, наши войска могут помочь вернуть престол.
Она сказала с горькой насмешкой:
– Но за это я должна буду отдать вам уже две трети Куявии?
Посол молчал. Она ощутила, что у правителя Боевых Топоров могут быть планы и посерьезнее. Взять всю Куявию в бронзовый кулак, а ее оставить на престоле красивой куклой, окруженной его воинами-артанцами!
Мелькнула мысль, что это все же лучше, чем отдать тцарство ненавистному Горному Волку или Руду. Она дала этой мысли овладеть ею глубже, чтобы посол видел ее колебания и растущую заинтересованность. Любой человек так бы и сделал. Только царских детей всегда воспитывали в мысли, что сперва думать надо о стране, потом о себе. Но посол пусть думает, что она больше нормальный человек… даже просто испуганная девушка, трепещущая за свою невинность, чем царская дочь.
– Это интересное предложение, – произнесла она медленно. – Правда, я предпочла бы остаться не при артанском дворе, а где-то по эту сторону перевала. На своем клочке земли, со своим дворцом и своими людьми…
Посол улыбнулся, взгляд стал хозяйским.
– Я думаю, правитель Боевых Топоров пойдет на это.
– Я должна подумать.
– Тцаревна, – голос его стал предостерегающим, – это у меня много времени, но не у тебя!.. Ты уверена, что переживешь сегодняшнюю ночь?
Она поднялась, давая понять, что разговор закончен. Посол поднялся тоже. Несколько мгновений смотрели глаза в глаза, затем посол нехотя поклонился. Светлана как можно спокойнее пожала плечами:
– Кто из нас уверен в завтрашнем дне?
В голосе посла сквозило раздражение:
– Тцаревна! Дюжина людей ждет тебя за воротами дворца. Переоденут, уже завтра будешь за перевалом. Никакая погоня не достанет – кони в нашей стране самые быстрые на свете!
– Я подумаю, – ответила Светлана медленно холодеющим голосом.
Взгляд ее стал строже, но в темных глазах посла были злость, разочарование и насмешка. Светлана ощутила, как по спине побежал холодок. Посол не выказал неповиновения или угрозы, но он ясно навязывал ей свою волю, и она не знала, как поступить.
Мрак зевнул, показав страшное жерло, красное, как пламя, поднялся и пошел вдоль стены, обнюхивая углы. Посол еще боролся взглядом с тцаревной, уже ее лицо дрогнуло, в нем начали проступать страх и растерянность, но Мрак в это время подошел к послу сзади, задрал заднюю лапу. Тот запоздало обнаружил, что его роскошный халат потяжелел, стал горячим и очень мокрым. Он оглянулся, отпрыгнул в испуге:
– Этот… этот зверь намочил мою одежду!
Тцаревна с удовольствием засмеялась. Голос ее был как серебристый колокольчик:
– Он вас всего лишь пометил. Теперь он вас запомнит.
Посол с отвращением оттопырил двумя пальцами полу халата.
– Я его… тоже запомню.
– Эй-эй, – сказала тцаревна предостерегающе. – Не обижайте мою бедную собачку.
В его темных глазах плеснула ярость:
– Бедную?
–