Ледник Плакальщиц. Майя Георгиевна Полумиско
не стоит и пытаться. Напротив по-прежнему гнездо из пышной белой подушки и одеяла в белом же пододеяльнике, так что я встаю аккуратно, осторожно, чтобы не разбудить Аленку. Выхожу в пижаме в коридор, ожидая увидеть толпу людей, но никого нет. Я вспоминаю, что не взяла полотенце, возвращаюсь за ним – оно большое, пушистое и теплое. Прижимаю к лицу: пахнет клубникой, как вчерашний сок и мыло.
Я иду в душ: каждая кабинка закрывается изнутри, как и туалетные. Стоя под горячими струями воды, позволяю себе разрыдаться.
Еще вчера я сидела в карцере. Темнота, нельзя ни прилечь, ни толком сесть. От меня несет немытым телом, я задыхаюсь. Вчера – кошмар, сегодня – почти мечта, как в те-самые десять минут, но мамы с папой нет, их никогда не будет больше, и мне стоит смириться. В интернате получалось, почему рыдаю сейчас? Вода горячая, никто не прогоняет, никто не отсчитывает время. На стеклянной полке вместо мыла пластиковая бутылка, в ней что-то пенящееся и пахнущее неизменной клубникой – можно вымыть волосы, все тело.
А потом распаковать зубную щетку, которую Татьяна выдала вчера вместе с едой. Порошок в бумажном пакете, отдельно. Я чищу зубы, завернувшись в полотенце, перед огромным зеркалом – и ловлю себя на мысли, что совершенно не представляю, как выгляжу, просто не было времени на такую ерунду.
Рука останавливается: щетка торчит изо рта.
Я рассматриваю себя.
Полукровка – старая и новая кровь, как сказала бы мама. У меня волосы довольно светлые, но кожа скорее смуглая, глаза с характерным разрезом, только не карие, а серые. Средний рост, худощавая, зато с выраженными мышцами. Еще бы, в «Солнышке» слишком часто приходилось пилить деревья. И таскать проклятущие бревна тоже. У меня маленькая грудь – и это удобно, потому что не мешает. Папа говорил, что я красивая. Сейчас, разглядывая в зеркале почти чужого человека, понятия не имею – правда или нет.
Неважно.
Я возвращаюсь в комнату и одеваюсь, повесив полотенце сушиться на спинку одного из стульев. Заглядываю в шкаф: там белье, в том числе, теплое. Шкаф вмонтирован в стену, отчего занимает мало места, но внутри просторный, помещусь там целиком, может, еще и Аленка влезет. Я нахожу униформу нейтрального цвета хаки, оглядываюсь на старую, приютскую… и понимаю, что не хочу надевать ничего, что напоминало бы об интернате.
В новой гораздо лучше, хотя это брючный костюм, а колючее платье. Ткань хорошая, мягкая и приятная.
Еще есть время, но я решаю разбудить Аленку. Она что-то бормочет —впервые слышу ее голос, хотя и не настоящие слова. Потом вскидывается, глаза дикие, пустые как у испуганного зверька. Она расслабляется через секунд пять, вздыхает.
– Рановато, конечно, – признаю я. – Но потом, наверняка, в туше с туалетом набьется толпа людей. Так что лучше пока все спят.
Она кивает.
Я провожаю ее, объясняю про шампунь и все остальное. На обратном пути замечаю: соседняя дверь открывается. Оттуда выходит заспанная женщина в толстом на вид халате. На меня она не смотрит, пока едва не сталкивается.
– Что…