Сцены из минской жизни (сборник). Александр Станюта
встречать там… Садитесь, в ногах правды нет.
Пауза…
– Тома, прикрой дверцу в печке.
Из другой комнаты выходит эта школьница. На двери сверху и по бокам серые занавески с вышитым красным солнцем, японским, почему-то хочется сказать. Налево этажерка с радио и несколькими книгами. Название одной можно прочесть, это «Дерсу Узала». Хотя и не читал, а знаешь, Дальний Восток, охотники и приключения…
Спасибо Коле. Он не растерялся, наполовину спас положение:
– Значит, мы поняли неправильно. Еще успеем исправить положение. Извините… и с Новым годом.
– Саша с Алиной вам не сказали разве… Тома, они куда пошли?
Из другой комнаты недовольный голосок в подушку:
– К Трещалихе пошли, куда ж еще.
И женщина с легкой улыбкой, как бы объясняя и оправдывая все:
– К Трещаловой, знаете, лыжница, чемпионка? Там их компания, из Физкультурного, Вайда и Ульянок Борис, рижане, и Витя Фидельсон из Политехнического. Вы же их знаете?
– До свидания. С Новым годом.
И мы выскакиваем.
– Шурка, ты только не психуй!..
Надо держаться. Ничего не остается. Как будто стукнули по голове. Еще хорошо, что один Колька это видел, слышал. Обида, злость, а главное, позорное, собачье положение. Под носом помахали, поманили, раскочегарили и обманули, плюнули. С Алиной, с этой старшей, все ясно, так и должно быть. Но Саша…
Коля молчит, вида не подает, что вляпались, позорники, остались с носом под самый Новый год. Потом бросает:
– Эти профуры нас как по нотам разыграли. Теперь это зовется прокрутить динамо.
– Прокрутить что?
– Динамо-машину пустить в холостую. Автобус! Последний, наверное, в этом году.
Готовься к бою!
Как втискиваемся – непонятно.
Кондукторша пищит:
– Вы же так убьете один другого!
Все нос к носу, красные лица, пот в глазах, мужчины, женщины, подростки, ругань, крики, шутки и угрозы, пахнет выпивкой, одеколоном, табаком.
В левом окошке, маленьком, как в амбразуре, сквозь растаявший ледок видна слегка подсвеченная фонарями уличная темень.
– Военный городок! Остановка Белинского! – выкрикивает кондукторша. – Чернышевского!.. Добролюбова!..
– Еще эти революционные демократы, мать их, – бубнит Коля.
– Физкультурный институт!
Вся их компания отсюда, из Физкультурного, сказала та женщина в свитере с папиросой. Мать, кто же еще. А с кем именно Саша, как его зовут? Какая разница. Нет, все-таки. Она назвала Вайду, а дальше с именами. Какой-то Ульянок Борис из Риги и Виктор Фидельсон из нашего политеха, он и увел их из дома… Как пацана взяла и отцепила, как пустой вагон. И это после той ночи у Коляни.
– Шурик, держись. Я понимаю, лажанули тебя крепко. Но постарайся, потерпи. Сейчас у Нелки выпьем, хоть она и слабая, такое воспаление было… Выпьем сколько захотим.
Нечем дышать. Два здоровенных битюга сдавили с двух сторон. И кто-то, кажется, лезет в карман:
– Пикнешь, распишу пером всю морду.
Тут