.
так… Если я возьму Вашу жизнь, то больше мне брать ничего нельзя будет, Ваша жизнь – это слишком много, я так не могу, не могу…
Склеенная чашка
Лет пять назад в сентябре я взял неделю в счёт отпуска и отправился в город своей юности, в Воронеж. Сколько себя помню, когда ещё жил там, из прямых скорых поездов в столицу всегда надеялся взять билеты на поезд фирменный, двадцать пятый, который впоследствии приобрёл имя собственное, естественно, «Воронеж». И уже полжизни, как ставши москвичом, езжу теперь из Москвы на родину этим легендарным поездом.
Помнится, до отправления оставались сакральные пять минут, проводница вежливо попросила провожающих покинуть вагон. Кроме меня купе занимало ещё двое служилых молодых людей с сержантскими нашивками на форме. И когда поезду пришёл срок тронуться, в купе ворвался последний, четвёртый пассажир в чёрных роговых очках, сразу же заполнив собой всё свободное купейное пространство. Первым делом занялся внушительными чемоданами; сопя от натуги, приподнял их до третьей, самой верхней полки, тщательнейшим образом уложил.
Комплекция его со спины поражала. Я бы так сказал: это был кубический человек, кубический настолько, что первая ассоциация, которая пронзила мой мозг, глядя на внушительную фигуру – знаменитый «Чёрный квадрат» Малевича. И когда он в очередной раз повернулся ко мне лицом и снял очки, я опешил: передо мной стоял знакомый по институту, мало того – по одному «потоку» на курсе!
«Камень – ножницы – бумага» – мы не забыли за прошедшие годы наш общий пароль-ответ, одновременно вскинули руки соответствующих жестов, и мой однокурсник, как и много лет назад, как и почти всегда, выиграл эту шуточную приветственную дуэль, и мы расхохотались!
Кто ты – что ты – как ты – и пошло, и поехало под перестук вагонных колёс, «… и мы только в два часа ночи вспомнили, что доктора велят ложиться спать в одиннадцать».
Поутру мой Сергей – а так звали однокурсника, – предложил прямо с вокзала двинуться к нему домой, благо, квартира его находилась недалеко от вокзала, на Кольцовской, на одной из старых знаковых улиц Воронежа. Трамваи в городе давно отменили, что ностальгической ноткой мгновенно прошлось по памяти моей, и какой-то маленький невзрачный автобусик с немыслимым для меня двести шестым маршрутом довёз нас до его дома.
И прошло-то… а сколько, если подсчитать, прошло… лет двадцать… двадцать пять… неужели?..
За разговорами незаметно наступил вечер, на старых часах с кукушкой прокуковало семь, раздался звонок.
– Маша, – кинулся открывать двери мой кубический человек, – сейчас я тебя с женой познакомлю.
Вошла невысокая худенькая женщина, русоволосая, с причёской под Мирей Матье, как-то застенчиво, лодочкой, протянула руку, устало представилась и выскользнула в другую комнату. Минуты через три вернулась, включила торшер – что это вы в потёмках-то сидите! – и вышла на кухню. С торшером одновременно зажглась подсветка старинной дубовой стенки, переделанной на современный лад, высветились книги, в основном русской