Невысоклики. Морская пена. Дмитрий Вернидуб
кости, явно человеческого происхождения. В руке у Мохрока был дымящийся череп, из которого он кривым когтистым пальцем выковыривал варёный глаз.
За трапезой братья похвалялись захваченной добычей и потешались над Зруюком, оставшимся, по их мнению, с носом. "Заморский чародей ищет то, чего нет, – гоготали ханы, – а Зруюк лижет ему пятки, плавая вокруг Верченой". Горха в шатре не было.
Исходя из услышанного, Брю заключил, что "заморский чародей" находится там же, где и Зруюк.
Покойный совсем забыл, что в полумраке шатра его станет видно. Туркан первым заметил выросшую из стены светящуюся голову Брю. Подавившись на полуслове, он тупо уставился на привидение. Глут с гневным воплем выхватил меч, а Мохрок, не долго думая, запустил в паромщика черепом. Брю в ужасе выдернул голову и бросился наутёк.
Поднялась невообразимая суматоха. Морки метались как очумелые и искали "белого гнома". Само слово "гном", брошенное Мохроком, заставляло их глаза гореть яростным жёлтым огнем. Мало того что обнаглевшего лазутчика требовалось изловить, его потом разрешалось съесть, но после допроса, преподнеся ханам лучшие куски. Гномье мясо для морка, как известно, деликатес.
Ветер дул как раз в сторону перелеска. Брю "облегчил" ранец и, подхваченный воздушным потоком, взмыл над землёй. Когда призрак поравнялся с верхушками сосен, его подобрал Брюгай, взяв курс на север.
Пока папаша Уткинс, открыв рот, слушал рассказ потустороннего гостя, Кривой Кид бросился на поиски второго подручного Грейзмогла – своего напарника Боба Горшечника. Тот, как всегда, спал на складе провианта, который, как считалось, он сторожил. В этот раз Боб его сторожил вместе с архивариусом Клюклом, любимым делом которого было наведываться на склад "для проверки наличия". Пью Клюкл никогда не уточнял, наличие чего ему приспичило поверять, но после того как он окончательно излечился от водного недомогания, случившегося у него после осеннего купания в водопаде, резерв вина в погребе перестал быть величиной постоянной. Та же история происходила и с ветчиной.
Когда Кривой Кид растормошил подельников, те сами чуть не приняли его за привидение. Весь перемазанный грязью, с единственным вытаращенным от возбуждения глазом и всклокоченными редкими волосами, выглядел он не лучшим образом. Недолго думая, схватив пустой мешок и верёвку, два невысоклика и человек бросились на улицу.
Брю как раз перешёл к тому, как и где они с Брюгаем обнаружили Горха, но тут в комнатёнку папаши Уткинса влетел красноносый архивариус и взвизгнул: "Хватайте меня!" При этом указав на хозяина. Его спутники оторопело переглянулись. Поняв, что сморозил что-то не то, Клюкл попытался исправиться: "Нас! Да не меня, олухи – с них! Тьфу! Это самое…". И ткнул пальцем в хохочущего паромщика.
– Скисни твой ром, Клюкл, – веселился Брю, наблюдая, как Кривой Кид подступает к нему с мешком, – есть же ещё слова: "вас", "мы", "всех"…
Архивариус мелко затрясся и замахал руками, сбив с комода подсвечник.
В