Янтарная кровь куртизанки. Ульяна Гринь
неприлично в той же мере, как и ваша картина в салоне, – замахала руками старушка. – Милая моя, вы представляете себе, что о вас будут говорить?
Вейра не смогла удержаться от смеха. Творец, о ней и так говорят много всяческих вещей, только тётушка их не слышит, ибо не вхожа в мужские курильни! А мнение куриц-соседок и респектабельных матрон Вейру никогда особо не интересовало. Однако экономка способна сама одеться и тащить старые, раздутые ревматизмом ноги позади своей подопечной, а этого допустить никак нельзя. Хоть тётушка и в курсе, для чего именно поднимаются наверх ежедневные визитёры, в заведении матушки Бийль ей не место… А посему…
– Вам будет спокойнее, если я возьму с собой на прогулку Мил?
Тётушка снова всплеснула руками, и на её лице застыло выражение непомерного разочарования. Уж не желает ли старушка выдать замуж Вейру за сына мясника? Если это правда, надо держать ухо востро, иначе окажешься замужней мастерицей и будешь стоять всю жизнь за прилавком со свиными окороками и телячьими ножками…
– Значит, решено, – весело подытожила Вейра и продела руки в рукава поданного Беей дублёного манто из валеной шерсти, покрыла голову и плечи кроличьим палантином. Позвала:
– Мил! Пойдём гулять, бездельница!
Бея метнулась в коридор и притащила короткую толстую цепь. Её размера как раз хватало, чтобы рысь шла рядом с хозяйкой.
– Мил! – чуть повысила голос Вейра. Рысь неохотно показалась из салона. Видимо, снова валялась на диванчике, ушастая лентяйка. Вейра показала ей цепь, и Мил подошла с явным вздохом. Она любила охотиться по ночам, а не шагать чинно-мирно по улице. Но противиться воле Вейры рысь не могла. Поэтому подставила шею, прижав уши к голове. Вейра сделала из цепи удавку, пропустив один конец в первое кольцо, и накинула на Мил. Потрепала её по кисточкам на ушах:
– Ладно тебе дуться. Прогуляемся и вернёмся домой, а Бея достанет куропатку из ледника на ужин.
Снаружи было сумрачно и морозно. Снег, сугробами лежавший по обочинам дороги, наваленный под заборы и стены домов. Пятна от выплеснутых помоев заставили Вейру поморщиться и ступить на заметённую мостовую. Мимо проскрипели крестьянские сани, и усталая покорная лошадь походя дохнула белым облаком пара. Вейра ловко отскочила, миновав и наёмную карету, запряжённую четвёркой гнедых, а потом снова вернулась на середину улицы. Вечер плавно опускался на окраину метрополии, на углу улицы показался фонарщик в тёмном плаще и ярко-оранжевом капоре. Седая борода его белой манишкой лежала на груди. Старик шёл медленно от фонаря к фонарю и, поднимая руку, выпускал из указательного пальца длинную искру, которая активировала свет. Вейра приветливо помахала ему:
– Покойного вечера, мастер Сноуден.
– Покойного вечера, вильена Эбенер, – фонарщик поклонился, сделав жест, как будто приподнял шляпу. – Прогуливаете рысь?
– Моцион полезен нам обеим, – улыбнулась Вейра.
– Надеюсь, она сможет вас защитить в случае чего, – серьёзно сказал старик. – Вы слышали о банде беглых крестьян, которые орудуют на окраинах метрополии?