Женщина с большой буквы «Ж». Эльвира Барякина
помешает.
Когда мы сели в самолет, направляющийся в Нью-Йорк, Кегельбан сказал:
– Ты – декабристка. Ты поехала за мной в ссылку на край света.
Я не стала уточнять, что в первую очередь я беженка, отчаянно ищущая политического убежища.
Американская трагедия (мемуары)
До последнего момента я не верила, что долечу до Америки: все думала, что нам либо пилот попадется пьяный, либо ракетчик меткий. У Димочки тоже были плохие предчувствия. Мама сунула ему в рюкзак банку икры, и он боялся, что его арестуют за контрабанду.
…Кегельбанские родственники встретили нас по высшему разряду: мы с кем-то обалдело целовались и рассказывали «как там». Сердце колотилось, коленки тряслись.
Я все никак не могла отойти от прохождения таможни. Посольство в Москве нагнало на нас такого страху, что мы ждали обыска до трусов. Но таможеннице не было до нас никакого дела: она лениво глянула в паспорта, сказала «Welcome!»[2] – и выкинула декларацию, не читая.
– Надо было больше икры брать! – стонал Димочка.
Заботу о нашем размещении взяла на себя Капа – бойкая старушенция в розовых брючках и кукольной шляпе с цветком.
– Я ваша двоюродная бабушка! – объявила она. – И теперь мы заживем одной семьей.
Нас загрузили в огромную машину невиданной марки. Я смотрела в окошко: Господи-ж-ты-боже-мой!
Население лишь отчасти белое. Азиаты, индусы, черные, мексиканцы, вообще не пойми кто – как на советских плакатах «Если дети всей Земли…».
Толстяки: в Союзе люди толстели салом; здесь – пышным жиром.
В небе самолеты, вертолеты, дирижабли – стаями…
Инвалиды… Откуда их здесь столько?
Дороги!!!
…Баба Капа выписала нас в Америку из-за подруги Аделаиды. Та заявила ей, что одинокими в старости бывают только дураки и грешники.
– К тебе на похороны разве что могильщик придет, – сказала она.
Капа расстроилась. Несколько недель она думала, кому из родственников доверить свое оплакивание. Конкурс выиграли Кегельбаны. Капа решила вывести их из советского рабства и тем самым обеспечить себе и место в раю, и толпу на похоронах.
Большая машина привезла нас в какой-то поселок, застроенный бесконечными рядами однотипных домов.
– Я тут обычно летом живу, – сказала баба Капа, открывая застекленную дверь. – А на зиму переезжаю в Лос-Анджелес – там теплее.
Под жилье нам выделили второй этаж, где мы тут же заблудились. Искали выход, дергали двери, а там – кладовки. Полчаса гадали, как включается вода в ванной. Спросить стеснялись – баба Капа окончательно подавила нас своей шляпой, машиной и наличием телевизора в каждой комнате.
Воскресенье. Мне не спалось – смена часового пояса, неправильная неквадратная подушка. По телику на всех каналах – религиозные проповеди. Все по-английски. Все не по-нашему.
Инстинктивно я относилась к Штатам как к чужой стране. Тут чудеса, тут звери бродят… Теперь это была моя родина.
Дома
Добро пожаловать! (