Безжалостный. Свидание со зверем. Анна Владимирова
хочешь умереть? – прорычал, тряхнув ее, как котенка. – Готова к тому, что я порву тебе глотку, и ты медленно сдохнешь в конвульсиях? – И я выпустил своего зверя, давая ему возможность подкрепить мои слова кровавыми дорожками от когтей на ее шее. – Думаешь, можешь смотреть смерти в глаза, и ничего тебе за это не будет? Черта с два! Ты посмотри сначала в глаза тому, кто сдыхает с переломанной тобой шеей, а потом уже смело ставь мне тут условия!
Я толкнул девчонку на кровать и проследил, как она пятится в угол, пытаясь инстинктивно забиться подальше. Котенок – одним словом.
– Ешь, – поставил тарелку на край кровати.
Она хоть и глядела с ненавистью, но все равно подчинилась – вяло поковыряла еду, пока я занялся плечом. Рана ныла, хоть и не представляла опасности, но это не делало меня сговорчивей.
– Что еще мне сделать, чтобы не рисковать своей жизнью? – отставила она тарелку.
– Ложись спать, Энди, – выдохнул я, жмурясь от боли в воспаленном плече и совести.
Гормоны схлынули не только у нее. Обезболивающий побочный эффект тоже кончился.
Она послушалась не сразу – сидела еще некоторое время, поджав под себя ноги, и смотрела в стену. А я позволял ей это – пусть хоть немного сохранит иллюзию собственного достоинства, пока моего зверя это устраивает.
Мне казалось, что отправиться в ад одному правильно. Мне и так туда дорога… Я не думал о том, что станет с той, которой не повезет оказаться предметом торга с моими тюремщиками. Еще совсем недавно все мысли были о дочери и необходимости сделать все, чтобы спасти ее. Теперь же я думал об Энди.
Она ворочалась, часто дыша и явно мерзла. Каждый ее всхлип вспарывал душу. Да и к черту. Возврата к прежней жизни все равно нет.
Я погасил свет и направился к ней. Когда подо мной продавился матрас, она встрепенулась и бросилась бы прочь, только я не позволил.
– Ты замерзнешь, – прижал ее к себе. – Не дергайся.
Энди всхлипнула, замирая от моей близости, а я вжался в нее, пытаясь согреть ее всю. Только выходило не очень – слишком холодно. И тогда я медленно обернулся зверем вокруг нее, пряча ее у горячего живота, как… собственного котенка.
Глава 3
Я проснулась от того, что жарко… Полночи трясло от холода, а тут вдруг аж испарина выступила над губой. Камера медленно заполнялась утренней мутью через окно у самого потолка. И так же тяжело я приходила в себя, не в силах пошевелиться от смутного ощущения смертельной угрозы. Внутренние инстинкты командовали замереть и не двигаться, но дышалось все равно тяжелее с каждым вдохом, а сердце разгонялось в груди, глухо барабаня в ушах.
Я лежала в лапах зверя. Поэтому мне было жарко. И жутко. Казалось бы, чем еще меня мог напугать Рейн? Но он смог… Для такой, как я, оказаться вблизи к настоящему зверю – как мыши обнаружить себя в лапах кота. Ничего тут не объяснить – это обычный инстинкт самосохранения. Бракованных не любят. А сами мы не любим оказываться лицом к лицу со смертельной угрозой.
Зверь вздохнул глубже, и я зажмурилась, силясь не рвануться от зверюги с криком и воплями о помощи.