Пароход. Александр Харитонов
выстрелил в воздух и сказал: «Тёзка! Беги вдоль балки, а там найдёшь куда». «Почему?» – спросил Метёлкин. «Потому что «немцы-то, да вон валяются», – напомнил капитан, убирая «наган». «Спасибо, ваше благородие! И я должен буду!» – сказал солдат и, пригибаясь, побежал вдоль овражка.
Вот такие события были в военной жизни Алябьева. А молодой красавчик, отвергнутый Лилиан, что-то наговаривал своим соседям, и те то и дело посматривали на девушку. В сущности, ничего обидного она этому молодому красавцу не сказала, а то, что он и его собутыльники последние четверть часа поглядывают в сторону Лили, может ничего и не значить. «Наверное, я сам себе надумал», – решил Сергей Сергеевич, но нет: красавец и двухметровый мужчина встали из-за своего стола и подошли к столику Алябьева и Лили.
– Пошли танцевать! Что ты ломаешься? – сказал красавчик девушке в приказном порядке. Теперь стеснительного румянца на его щеках не было. Теперь, видимо, от выпитого вина на них горел наглый пожар.
– Простите, мсье, но она не пойдёт с вами танцевать, – вежливо ответил Алябьев.
Он поднялся, готовый к любому исходу.
– Тебя, дядя, не спрашивают, – начал петушиться молодой человек, и тогда в разговор вступила Лилиан, проявив женскую дипломатию, называемую лисьей хитростью:
– Простите, мсье, я стесняюсь танцевать с незнакомым мужчиной. В следующий раз, когда мы придём сюда, я, может быть, с вами и станцую.
Верзила, недоуменно посмотрев на неё и на Алябьева, обратился к красавчику:
– Жермен, что-то я не вижу, чтобы эти достойные люди отличались хамством. Ты ничего не напутал?
– Видимо, за хамство он принимает мой отказ идти танцевать с ним, – сказала Лиля.
Молодой красивый человек открыл рот, желая, вероятно, возразить, но верзила развернул его на месте и толкнул в сторону своего столика:
– Иди-иди! И не мешай людям отдыхать! – а потом протянул Сергею Сергеевичу ладонь со средних размеров сковородку: – Меня зовут Клод Ришар.
– Серж, – коротко назвался Алябьев, осторожно пожимая ладонь верзилы, готовый в любое мгновение вонзить в неё хоть вилку и избавиться от рукопожатия.
Но верзила отнюдь не собирался скандалить. Он наклонился к Алябьеву и Лиле и сказал:
– Мадемуазель! Мсье! Простите моего младшего брата. Он чересчур избалован дамским вниманием, и любой отказ воспринимает очень болезненно. Такая уж у него дурная натура, – а потом отвесил в адрес Лилиан искреннюю похвалу: – Вы прелесть, как хороши.
Поцеловав девушке руку, верзила отчалил.
Молодую девушку ещё несколько раз приглашали танцевать, но она сразу же вежливо отказывала всем приглашавшим и танцевала только с Алябьевым, танцевала очень хорошо и легко, и он несколько раз ловил завистливые мужские взгляды. Она всё больше и больше нравилась ему, но он всё жестче и жёстче запрещал себе привязываться к ней, помня о том, что старше Лили почти на 23 года.
Домой