Творить по-русски. Пять жизней Александра Лапина. Максим Горохов
взялся такой ребенок. Не иначе с неба свалился, то ли в шутку, то ли всерьез говорила Мария Трофимовна. Имея в виду и внешность мальчика, и то, что живет он по каким-то своим понятиям. Словно совершенно чужой и им, и всему их привычному сельскому миру. Сама история его появления на свет – а случилось это 14 мая 1952-го – необычна.
Рожденный в рубашке
Младший сын в этой семье был поздним ребенком. Как тогда говорили, поскребышем. В те времена женщины начинали рожать в 17–18, а годам к 23–25 уже имели, что называется, полный набор детей. Да и выглядели из-за тяжелой работы и в целом – жизни куда старше сегодняшних ровесниц. Поэтому Лапины в свои 32 и 34, конечно, считались старородящими.
Проходило все тоже не очень хорошо. Местным медикам пришлось вызывать самолет. Роженицу доставили на нем в Нальчик. В большую больницу. Получилась целая история. Но в итоге, по рассказам Марии Трофимовны, мальчик родился в сорочке.
И все бы хорошо. Но сам он оказался абсолютно странный. Маленький белый и пушистый человек не был похож ни на кого из родственников. Ни на темную мать, ни на здоровенного старшего брата с его черными жесткими волосами.
Мария даже как-то говорила потом: «Ой, Сашка – хилый, еле живой. Мишка-то будет работать, а ты чем станешь заниматься? Тебе бы учиться надо!»
Но возможно, казачья кровь таким образом смешалась в нем с северной, отцовской.
– Видимо, все-таки произошло хорошее скрещивание, – улыбается сам Лапин спустя почти 70 лет. – И те, кто нами управляет свыше, решили создать такого человека.
Ребенок действительно получился особенный. Мать отмечала: с малых лет не терпел грязи. Было ему всего год-полтора – а уже требовательно протягивал испачканные ладошки: мой!
Хотя жили по-прежнему бедно. Комната в бараке – метров 12. И ночевать юному «аристократу» все равно приходилось под кроватью, в корыте. Может, и от этого тоже (вместе с печкой, о которой мы уже вспоминали) у него развилась та самая боязнь замкнутых пространств. Но играть под кроватью он любил. А если спал там, то тихо. Криками никому не мешал.
Поскольку младший сын Лапиных в садик не ходил, летом его отправляли пожить к дядьке Ивану в соседнюю станицу Марьинскую. Такие визиты запомнились мальчику страхом перед дворовой собакой, которая постоянно на него кидалась. Однажды она все-таки сорвалась с цепи и начала рвать пятилетнего ребенка. Разодрала всю рубаху. Прокусила грудь. И на всю жизнь оставила шрам на руке. Хорошо, кто-то из взрослых вовремя успел оттащить пса.
Ковбой на свежем воздухе
Ребенок рос. Дальше пошла нормальная деревенская жизнь. С одной стороны, закалке способствовало вольное существование на фоне природы: над детьми тогда особо не тряслись, пылинки не сдували. А с другой – дети эти все время работали.
Когда Хрущев решил отобрать у селян «излишки» земли и урезал личные наделы, перед ними остро встал вопрос: как прокормиться? Своего огорода семье с тремя детьми теперь не хватало. Небольшие участки от совхоза давали в неудобных местах.