Геном неизбежности. Анатолий Заюков

      В апреле и метель, окутавшая стужу.

      Гляжу я на неё, испытывая боль.

      Она мне режет слух и ранит мою душу —

      и при свечах не лечит алкоголь.

      Вдыхаю аромат я дорогой сигары.

      Не знаю, для чего и всё-таки беру

      певучую насквозь из семи струн гитару,

      она дрожит, как клён в метели на ветру.

      Она, как и метель, исходит в переборах.

      И кажется ли мне?.. рождается романс.

      О, если б всё не так – и не было б укора.

      Но жизнь – увы! – нам всем даётся как аванс.

      Чтоб вырвать победу, я выбрал бы штуцер:

      он истинный рыцарь, кто нравом берёт;

      единственный выстрел и пусть даже куцый —

      такое оружие не подведёт.

      А встреть с таким волка в прыжке и в полёте,

      когда нет и мига, чтоб что-то понять,

      мой штуцер товарищ и рыцарь на взлёте

      готов на себя того ж волка принять.

      И сам я по жизни из прошлого штуцер,

      с его маркировкой и волей орла.

      Не дай бог на ком моим лапам сомкнуться —

      и волка накроют моих два крыла.

      В сорок соток огород —

      в этом гордость бабки Раи.

      С утра до ночи сажает,

      следом полет, поливает

      и затем уж убирает.

      А к зиме летит в Европы

      к сыну в гости глотать копоть.

      И гордится этим бабка:

      быть в Лондóне пусть арапкой.

      Привлекательнее нет —

      там, в Европах, Высший свет!..

      Как про себя ни загибайте,

      воротники ни поднимайте,

      ни кучерявьтесь, ни гордитесь,

      а в Пушкины вы не годитесь.

      Не стал я Надсоном – нет, нет! —

      Полонским, Фетом, Блоком тоже.

      А Пушкин – это целый свет

      с чернёной медью смуглой кожей.

      Не примеряюсь я к нему,

      цилиндр напялив мимоходом.

      Известно Богу одному,

      кого нам сбросить с парохода.

      В тебе, как в поваренной книге,

      ночами копается муж.

      В том нет ни малейшей интриги,

      срывать при свечах крупный куш.

      Кому-то птичье молоко.

      Кому-то гамбургер под кетчуп.

      Да и меня к тебе влекло —

      так, между прочим, я отвечу.

      Ничего не остаётся,

      как писать стихи.

      Может, мне в раю найдётся

      место за грехи?

      Бог, слыхал, и грешных любит,

      если помолюсь.

      Жизнь без веры душу губит —

      в этом