Суд присяжных. Особенности процесса и секреты успешного выступления в прениях. Рубен Маркарьян
три голоса! А всего-навсего нужно было слушаться маму, учить уроки и не сбегать с последнего урока литературы!
Мне в значительной мере повезло: моя бабушка, Елизавета Петровна Маркова, была учителем русского языка и литературы. Мое детство в летние месяцы проходило на родине Чехова, в Таганроге, там же, кстати, родились мои отец, мать и я сам. Мы гуляли с бабушкой каждый день, ходили пешком от дома до кинотеатра или просто кормить уток на пруду в парке. И бабушка мне все время рассказывала что-то интересное.
«Хочешь анекдот?» или «Хочешь, интересную историю расскажу?» – говорила она. Рассказывала она мастерски, а я слушал.
Потом, уже учась в школе, проходя в школьной программе того же Чехова, я начал улавливать, что этого писателя я уже когда-то читал, хотя вроде нам его только что начали преподавать. И А. Толстого читал, хотя только сегодня мой учитель предложил прочесть дома «Детство Никиты».
Понимание, что бабушка мне рассказывала школьную программу 5, 6 и 7-го классов под видом анекдотов пришло, когда я прочел «Лошадиную фамилию». Я помнил, что это анекдот в исполнении бабушки, и просто не знал раньше, что это Чехов.
Великий русский адвокат С.А. Андреевский в ноябре 1903 г. на конференции помощников присяжных поверенных высказался так: «Сделавшись судебным оратором, прикоснувшись на суде присяжных к „драмам действительной жизни", я почувствовал, что и я, и присяжные заседатели, – мы воспринимаем эти драмы, включая сюда свидетелей, подсудимого и бытовую мораль процесса, совершенно в духе и направлении нашей литературы. И я решил говорить с присяжными, как говорят с публикой наши писатели. Я нашел, что простые, глубокие, искренние и правдивые приемы нашей литературы в оценке жизни следует перенести в суд. Нельзя было пренебрегать столь могущественным средством, воспитавшим многие поколения наших судей в их домашней обстановке. Я знал, что их души уже подготовлены к восприятию тех именно слов, которые я им буду говорить».
И это говорил присяжный поверенный в начале XX в., когда состав присяжных не отличался особой образованостью.
Так что, уважаемый читатель, имеющий возможность учить русский язык и литературу, – учи! А тот, кому уже поздно учить, готовься. Готовься к тому, что в составе присяжных может оказаться кандидат наук, защитивший диссертацию на тему «Величие русского языка и особенности построения речи». Это вам не царская Россия начала XX в., все гораздо сложнее!
2.2. О чистоте речи
Раз уж цель оратора в суде присяжных – убедить и учителя русского языка, и остальных, в любом случае он должен говорить не так, чтобы просто поняли, а чтобы не смогли не понять.
Quare non ut intelligere possit, sed ne omnino possit non intelligere, curandum (Не так говорите, чтобы мог понять, а так, чтобы не мог не понять вас судья).
Эпикур: «Не ищите ничего, кроме ясности».
Аристотель: «Ясность – главное достоинство речи, ибо очевидно, что неясные слова не делают своего дела».
П. Сергеич: «Мало сказать: нужна ясная речь; на суде нужна необыкновенная,