Лаций. В поисках Человека. Ромен Люказо
были крошечные, другие – гигантские, насекомые с десятками ног; у кого-то имелся бюст, руки и голова, другие же представляли собой одно туловище, трубу, цилиндр или сферу; одни парили над землей, другие держались на ногах, лапах, отростках, колесах или тентаклях. Незначительное меньшинство даже казалось биологическим: между их металлических пластин виднелись полоски кожи разных цветов. Но она не увидела ни одного живого существа. Это необычайное зрелище вызвало у нее двойственную реакцию, смесь любопытства и отвращения.
Что до Отона, он ликовал. Его почитали – не боязливо, как людопсы, но пламенно, лихорадочно. Для него все они складывались в единый организм, движимый слепыми страстями почти религиозной природы и без всякого сомнения нездоровыми. Искусственный облик Города только усиливал дискомфорт Плавтины. Ведь, сказала она про себя, заметив расчетливые взгляды близнецов Альбина и Альбианы, удивительный триумф был подготовлен заранее. Эти двое держались позади, чтобы не попасть под малейший луч славы Отона. Значит, думала она, в лучшем случае они используют его как своего знаменосца. Или же просто усыпляют его бдительность, чтобы позже втолкнуть в ловушку.
Это зрелище, думала Плавтина, это сумасшествие – все это не имело ничего общего с прежней расой автоматов. Интересно, что ее создательница думала об Урбсе? Плавтину охватила неизъяснимая грусть. Она чувствовала себя одинокой, отрезанной от всего посреди всеобщего единения, не приспособленной к этой вселенной. И пока герой дня высоко воздевал руки ладонями вперед, а бесчисленные уста скандировали его имя, Плавтина проронила несколько молчаливых слезинок, которые тут же украдкой стерла.
В конце концов Отон повернулся к своим сторонникам и дал им знак, что собрание заканчивается. Теперь, успокоившись, он спешил пересечь стену, на которой держался Перевернутый город, и лицом к лицу встретиться с подлинной властью по другую ее сторону – там, где дневной свет постоянно лился на декорации, в которых эта власть царила. В последний раз крутнувшись вокруг себя, платформа развернулась и влетела в одно из отверстий в полу. Солнце ослепило Плавтину, и, когда она вновь открыла глаза, они уже парили над Форумом.
Это место было, как объяснил ей Отон, самым центром Урбса. Прямоугольное пространство впечатляющих размеров, достойное эпантропической империи, включавшей в себя столько звезд. Резкий алый свет Альфы Центавра падал на центральную бронзовую колонну, единственную здесь и необычайно высокую – около километра. На ней в деталях повествовалось о жестоких злоключениях Интеллектов, когда после Гекатомбы они, потеряв голову, устремились в космос, где нашли лишь холод и смерть. Целые сонмы персонажей выстраивались в длинный барельеф – удивительное разнообразие автоматов, построенных в одну восходящую линию. На определенном уровне металл становился гладким, ожидая героических деяний, которые позволят начертать продолжение истории.
У подножия монумента тоже теснилась толпа,