Крылом мелькнувшая. Виктор Красильников
пансионате. Тебя всё ждала.
Два коротких денька и ночки промелькнули, как станции метро. В Архангельск грустным заявился. Позвонить Гале не счёл нужным. С ней долгая жизнь впереди. Воз радостей будет. Двух бы питерских голубушек за приют и простоту отблагодарить. Взял да и подался обратно возвращателем сердечных долгов.
Жаль: маленькая подружечка ещё на летнем оздоровлении была. Со звоночком динькающим купил ей велосипедик. Татьянке – обновки из чекового «Альбатроса». В Петродворце погуляли около серебряных струй роскошных фонтанов. Пи-теряночка моя бесспорно перекликалась с ними красотой. По такой, любя, сохнуть положено – и никак не иначе. Надумаем дома посидеть – отрады не меньше. В просторной комнате вышивки хозяюшки, рукоделия отменного её вкуса. На бангладешной новенькой клеёнке кушанья ресторанного класса.
Куда как превосходно, кроме одного. Не мог я без Архангельска, а она без великого города. Простились горько. Ничуть неутешенный, с теми же приумноженными долгами убрался восвояси.
Быстро переключаться с душевных состояний не удавалось никогда. На этот раз и подавно. Сижу небритым, затрапезным, вообще никаким. Кто-то с площадки позвонил. Пошаркал. Ручку тяну. Галя! На личике у неё вспыхивает радость, как от тысячи английских платьев. Портретные глаза одновременно и в слезинках, и смеются.
Вдруг сияние прекрасной чувственницы стирается. Она поняла: долгожданный давно приехал – и… ни звоночка!
Притворной ложью не защитишься. Даже пытаться не попробовал. Разбирающаяся в чести куда строже, разворачивается на каблучках. Дверь подъезда хлопает крахом последнего романа. В треугольниках злодейки судьбы случаются истории похуже. Тем и утешился.
Опять костяшку-год на тайных счётах кто-то за нас отбросил. Очередной отпуск влечётся жалкими днями. Нечем его вспомнить, кроме одного потрясения. Встретил Галину в интересном положении, как в старину говаривали. Должно быть, я глупо обрадовался. С того совсем плохо с юмором и арифметикой вышло.
– Не мой ли, – спрашиваю, – животик? Вам лучше алиментами или сочетаться?
Дорогая потеря находчиво приструнила.
– Лучше завтра прогуляй меня по набережной.
В назначенный час пересеклись у кузнечевского моста. Приуставшая от попажи на стрелку нуждалась более в скамейке. Присели почти сразу. Бережок эффектно высоковат. Чайки черноголовочки с криками носятся. Сначала бы начать! Эх! Со стороны мы, вероятно, смахивали на счастливую парочку. На самом же деле из кривого зеркала донимала нас злая насмешка рока. Разговор не клеился. Шоколадка, которую из куртки извлёк, и та язвила переводным названием: «Кот и кошечка».
– Прими заместо цветиков.
Попыталась ловкими пальчиками вскрыть – не получилось.
– Ой, в иностранщине зарочило43 – рассмеялась прежней, до боли знакомой да осеклась.
Молчанка иль коробящая нервы пауза при конце провальной пьесы. Никто иной – мы, оба бестолковых, её же и написали.
Некой аллегорией катерок
Зарочило (поморская говОря) – запуталось.