Дело всей жизни. Книга вторая. Ульяна Громова
за журналистским расследованием!
Бродяга, внештатный корреспондент».
Сердце внезапно сдавило, боль толкнулась в спину и отняла руку, скрутилась узлом под рёбрами. Я лёг на диван. Стало хуже – теперь не хватало воздуха. Я завалился на бок и сжал грудь, закрывая глаза…
***
Две недели прошли как в тумане. Я горел в агонии, бросался на стены, разбивал руки в кровь, снова и снова окунался в тёмную бездну и звал Несси. Сны больше походили на бред, реальность не сильно отставала. Смутно помнил, что мне звонил отец и Макс, какие-то обрывки фраз, много виски из ресторана – пустые бутылки из-под «Макалана» двадцатипятилетней выдержки разных объемов стояли на столе Манхэттенскими небоскрёбами. Я пил и забывался, и беспрерывно на автоповторе прокручивал видео с Несси.
«Getac» и этим утром разбудил меня её голосом:
– Я боюсь в нём не сгореть вместе с принцем…
– Не каждый огонь обжигает… – прохрипел сухим голосом, проведя раскрытой пятернёй по её изображению ото лба до губ. – Люблю тебя, моя Несси…
Я будто вышел из комы. Состояние было таким же: дикая слабость, головокружение, невыносимая усталость и глухая пустота внутри. Я ощущал острую потребность в горячем бульоне или стакане холодного молока. Душ освежил, но запах перегара сбивал с ног. Я оброс неопрятной бородой, волосы и ногти тоже отросли. Сильно похудел и осунулся и не мог вспомнить, что и когда последний раз ел.
В душе будто что-то выболело, выгорело и осыпалось пеплом на самое дно. Он ещё обжигал, но я уже чувствовал, что могу жить. Будто сообщающийся сосуд стал наполняться, и мне больше не надо давать сто процентов себя.
Айфон нашёл не сразу – он завалился между диванными подушками. Позвонил в ресторан, а когда, наконец, наелся и немного навёл порядок в голове, лёг на постель и позвонил Максу. Он ответил сразу, будто ждал звонка:
– Жив?
– Жив.
– Перерыв?
– Возрождение.
Скрутился эмбрионом под лёгким тёплым одеялом и провалился в сон без сновидений.
***
США, Нью-Йорк
Кто-то держит меня на руках. Крепко обнимает. Я чувствую это и не чувствую одновременно – тело отмечает чужое присутствие, но не спешит реагировать. Я застыла оплавленной бесформенной массой.
– …Кто для вас девушка в синем?..
Девушка в синем… Я…
– Моя королева.
Родной голос… Нежный, тёплый. Чуть хриплый от взволнованного вздоха. Искренний…
«Несси…»
– Моя королева…
«Скажи ещё раз… пожалуйста…» – прошу и не слышу себя, еле могу разлепить сухие губы, слёзы льются из глаз обжигающей густой лавой. Чьи-то тёплые пальцы вытирают их.
«Несси…» – родной голос шепчет прямо в душу, очень тихий, с невыносимой болью, на пределе отчаяния.
– Моя королева… – Дёргается изображение на огромном плазменном экране. Снова и снова возвращает мне ласковое: – Моя королева…
Никита… Смотрит прямо