Мои сибирские дедушки. Александр Максимов
закупил ещё до войны.
– Хорошо, – немного подумав, согласилась Мирья.
– Вот и ладненько, – обрадовался фотограф. – Зови всех, кто есть в доме.
Пока фотограф устанавливал на треногу свою камеру, Мирья забежала в дом и, открыв сундук, стала в спешке выбирать наряд. Заодно приказала племянникам переодеться в чистое и выйти во двор.
Через четверть часа на скамейке возле дома чинно уселся дед Яри с Мирьей. Племянники встали позади них.
– Вся семья в сборе? – нетерпеливо спросил уставший ждать фотограф.
– Все! – ответил Яри.
Фотограф пристроился к видоискателю и уже собрался нажать на затвор, как дверь сарая приоткрылась, и из-за неё выглянул Николай.
– Стой! – приказал фотографу Яри. – Подожди, не снимай!
Фотограф недовольно оторвался от видоискателя камеры.
– Что случилось? – спросил он.
Но Яри, не обращая на него внимания, позвал Николая:
– Эй, русский! Иди сюда! Сфотографируемся вместе!
Яри жестом показал Николаю, чтобы он подошёл к ним. Затем старик приказал, чтобы он встал рядом с племянниками. Николай, немного смутившись, встал рядом с мальчишками. Фотограф скривился: ему явно не нравилась эта затея.
– Это обязательно, с русским? – спросил он.
– Обязательно! – тоном, не требующим возражений, ответил Яри. – Пусть наши парни на войне видят, что поверженный враг батрачит на нас! Давай, фотографируй!
Фотографу ничего не оставалось, как нажать на затвор фотоаппарата. После этого быстро собрал камеру и закрепил кофр и штатив на велосипед. Не скрывая своего недовольства, что ему пришлось фотографировать, хоть и пленного, но врага, сел на велосипед и укатил восвояси. По дороге фотограф размышлял о том, что напрасно согласился на уговоры, и даже доводы старика его не переубедили. Первым желанием у него было засветить фотопластинку, но, подумав о том, что так он может потерять клиентов, передумал.
На следующее утро Мирья встала ещё затемно. Подоив корову и собрав в корзинку обед, вышла во двор. Поёживаясь от утреннего холода, направилась к сараю.
Русский крепко спал. Мирья тихо подошла к Николаю и невольно залюбовалась его крепким молодым телом. Потом осторожно прикоснулась к нему. Николай моментально проснулся. Мирья жестом показала, что пора вставать, и быстро вышла из сарая.
До дальнего поля шли не долго – не более получаса. Огороженная с четырёх сторон лесом небольшая лужайка была удивительно красива: впору картины писать. Посреди поля стоял деревянный сарай для хранения сена. На родине Николая сено хранили в скирдах, а у финнов – в подобных сараях. Поэтому, когда зимой приезжали на лошадях за сеном, то защищённое в сарае от ветров и дождей сено выглядело так, как будто его только что скосили.
Приступили к работе. Николай, размашистыми движениями косы срезая траву, укладывал её в ровные, красивые валки.
Через час поднявшееся над лесом солнце стало припекать. Николай скинул сначала гимнастерку, а через некоторое время