Золотые земли. Птицы Великого леса. Ульяна Черкасова
за травами. Пусть найдут полынь, ромашку и крапиву.
Служанка кинулась исполнять приказания, а Дара подошла к печи, подбросила поленьев, разворошила прогоревшие головешки, распаляя огонь.
Вернулся боярин, имени которого она так и не вспомнила.
– Воевода к тебе просится, лесная ведьма, – сообщил он. – Не один.
– С козой? – спросила Дара.
– С овцой, – невозмутимо, без тени издёвки ответил мужчина. – Если будешь резать её, давай я велю убрать ковёр с пола.
– Не надо.
Дара захлопнула заслонку и вернулась к постели князя.
Ярополк дышал тяжело, натужно. Губы его побледнели, а постель вокруг побагровела теперь, когда служанка перестала смывать кровь.
В дверях жалобно заблеяла овечка. Горыня тяжело протопал, держа вырывающееся животное.
– Вот, госпожа лесная ведьма, – сказал он недовольно и опустил овцу на пол.
Она тут же дёрнулась, бросилась в сторону, но мужчина удержал её за верёвку, повязанную на шею.
Боярин сложил руки на груди, изогнул правую бровь, наблюдая за ними.
– Что ещё тебе понадобится?
– Травы, за ними я уже послала, – выговорила Дара, не глядя на мужчин. – Воевода, – обратилась она, – привяжи животное, чтобы не сбежало.
Овца брыкалась, как если бы злой дух в неё вселился. Чуяла, бедняжка, беду. Горыня схватил животное в охапку, привязал к ножке кровати, и когда уже поднялся и собрался отойти в сторону, овца лягнула его копытом в колено. Воевода стерпел, не издал ни звука и ушёл поскорее прочь. Дара заметила, как, обернувшись на пороге, Горыня осенил Ярополка священным знамением.
Боярин молча наблюдал за Дарой, а она растерянно стояла между овцой и князем и не знала, с чего начать. Ей хотелось скрыться от любопытного взгляда, но отчего-то боярину она приказать не посмела.
– Теперь всё, – произнёс мужчина раньше, чем Дара успела заметить вернувшуюся служанку.
– Я всё принесла, госпожа, – пролепетала она еле слышно, поставив в стороне большой таз с водой.
– Тогда уходи.
На согнутом локте служанки висела корзина, на дне которой лежали засушенные пучки трав. Сухие, ломкие, хрупкие. Дара забрала корзину, кончиками пальцев взяла лист крапивы и, медля, повертела перед глазами.
Служанка на мысочках тихо, точно мышка, выскользнула из покоев.
– Иди, Святослав, – сказал Ярополк.
Боярин, оглянувшись, тоже вышел.
Дара бросила крапивный лист обратно в корзину, выбрала несколько веточек посеревшей полыни и крапивы.
Зафырчал огонь, когда отворилась заслонка печи, подуло в лицо жаром. Дара подожгла щепку и подпалила пучок трав. Потянулся дым серой струйкой, в нос ударил резкий запах.
Дара прошлась вдоль стен, окуривая ложницу князя.
Тряслась кровать, овца вырывалась и блеяла. Издалека, из-за дверей доносились голоса собравшихся, и Дара кожей чуяла их страх. Пучок трав в её руках подрагивал.
Горький дух полыни заполнил комнату, и домовой