Ангел с поднебесья. Дара Преображенская
слышала её слабое дыхание, взяла холодную ладонь бабушки в свою руку и прижала к своей щеке. Из глаз моих брызнули слёзы, я не могла удержаться от нахлынувших на меня рыданий, хотя бабушка и не одобряла этого.
– Ты с дедом Андреем иди и слушайся его. Он добрый человек, много пострадал, поэтому и мудрость человеческую приобрёл. А мудрость, Танюша, вещь ценная. Она выведет к тому, что бог изначально определил для души твоей.
Я поцеловала её ладонь и тихонько прошептала:
– Не умирай, бабушка, я очень тебя люблю. Пожалуйста, не покидай меня. Ближе тебя нет у меня никого.
– Поплачь, Танюша, сердце очистится. Поймёшь же ты слова мои позже, когда повзрослеешь и наберёшься опыта. Сейчас ты ещё маленькая, несмышлёная, у тебя много мечтаний, много грёз. Слепота – не болезнь, а тоже дар бога, но ты не воспринимаешь её, как дар.
Голос бабушки был спокойным, даже наш кот Мурзик замурлыкал и начал ластиться к моим ногам. Я обняла бабушку:
– Бабушка, я «видела» Ангела. Он был очень светлым, он разговаривал со мною. Бабушка, он дал мне нечто неосязаемое, я часто «вижу» этого Ангела.
– Люди не знают об их существовании, не задумываются, что хорошие мгновения случаются от соприкосновения с ангелами. Ангелы не требуют благодарности, они просто хотят, чтобы люди всегда были счастливы. Не думай, Танюша, что если я умру, ты останешься одинокой. Нет, Ангел твой будет с тобою. Ангел поможет тебе, даст душе твоей успокоение.
…Бабушку похоронили на сельском кладбище с единственной часовней. Хоронили всем селом. Отец Александр прочёл молебен над телом усопшей, размахивая кадилом, тотчас часовня наполнилась ароматом благовоний. У отца Александра сильный голос, хор монахинь отражался от стен многоголосым эхо, они пели призыв к архангелам. Я чувствовала, как дед Андрей, стоя позади меня, крестился, вытирая катившиеся по морщинистым щекам слёзы. Плакал он искренне, словно изливал душу. Общая атмосфера была наполнена глубокой скорбью.
В силу своей болезни я не видела ничего, ни грустных лиц людей, ни торжественности окружающей обстановки, ни обшитого красной материей гроба, в котором лежала бабушка Дарья, ни отца Александра в чёрной церковной ризе, размахивающего кадилом, ничего этого я не видела, но мне показалось, что какое-то белоснежное пятно мелькнуло в стороне алькова с иконостасом. Пятно начало оформляться в белоснежную фигуру с двумя крыльями, затем я чётко увидела моего недавнего гостя Ангела. Он три раза помахал мне, затем улыбнулся, очевидно ждя от меня того же. Я, как и он, улыбнулась ему и поприветствовала его тремя взмахами руки.
Кто-то с силой толкнул меня в бок, должно быть, это была наша соседка по дому Аксинья.
– Нехорошо, – с укором прошептала она, – Стыдись.
Мне стало неловко за мой опрометчивый поступок, потому что в пределах церковных стен никогда не разрешалось улыбаться, здесь всё должно быть строгим и торжественным, во всяком случае так учил церковный староста Пётр