Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск. Премия имени Шарля Бодлера. 200 лет со дня рождения. Коллектив авторов

      У речистых ручьев ракиты

      Со времен еще наших дедушек

      Не водой дождевой омыты,

      А слезами брошенных девушек.

      Листьев их резные ланцеты

      Попривыкли десятилетьями

      Всхлипы девичьи и фальцеты

      Приглушать своими соцветьями.

      Те приходят к ручьям, где ракита,

      Не за грибом лесным, за ягодой.

      Когда горе слезой омыто,

      В тучах виден краюшек радуги.

      Сегодня любишь, завтра ненавидишь.

      Весы, качели, парадокс.

      В чугунный колокол любви случайно затесался

      ненужный серый грязный кокс.

      Что, музыка любви? Даешь ты сбои?

      Подводишь нас, скрипичный ключ?

      Был Мендельсон. И в танце было двое.

      И пенился в бокале солнца луч.

      А кокс уже не серый, белый,

      звон свадебных колоколов угас,

      И до друг друга никакого дела,

      и повести печальнее рассказ.

      Без яда, без рапир – другие сроки, другое время на дворе.

      Но крики, причитанья, склоки –

      так каждый день в твоем календаре.

      Кто виноват в том? Женщина? Мужчина? Черт? Дьявол?

      Или божество?

      В природе есть на все свои причины,

      но кто познает человека естество?

      И если далеко нам до погоста, ты думаешь,

      как дальше будешь жить.

      А это, в общем, очень просто,

      когда ты ненавидишь, уходить.

      Да, не вернуть уж больше чувства,

      себя ты не заставишь полюбить.

      Но нет, наверное, трудней искусства:

      любить, любить, но уходить.

      Шел человек по жизни, шел, насвистывал,

      Шептал стихи, но не записывал.

      Хоть смелым был, но не геройствовал

      И жизнь любил со всеми свойствами.

      Ее как книгу перелистывал,

      Был вежливым, но не заискивал.

      В любви любил любые вольности,

      Опустим, впрочем, здесь подробности.

      Хоть много знал, отнюдь не важничал,

      По вечерам с друзьями бражничал,

      А летом жил он жизнью дачною,

      Казалась жизнь его удачною.

      И вдруг сомненья мяч в одно касание

      В момент перевернул его сознание.

      Какой он в колесе по счету спицею?

      А жизнь в руке задохшейся синицею?

      Зачем живешь, скажи по честности,

      Ты на Земле? Но без небесности.

      Погряз в заботах повседневности

      И стал рабом душевной лености.

      Живешь ты по канонам племени,

      Впустую тратишь кучу времени.

      Лишь размышленья в одиночестве

      Основа истинного творчества.

      И человек себя искать отправился.

      Надежда есть, узнаем мы: он справился.

      Стихи он пишет. Если получается,

      Душою к Вечности он прикасается.

      Все