Почти как в сказке. Юлия Март
полную растерянность: куда приложить руки, что сделать с ногами, не будет ли Анне больно, тяжело, неудобно? Не глупо ли то, что он пытается сделать? И прекрасная ночь превратилась бы в постыдное воспоминание, если бы не чуткость Анны.
Женщина одним уверенным движением заставила Мурата лечь на траву и сама села сверху. Глаза мужчины расширились: так с ним не вела себя ещё ни одна любовница. Это и обескураживало, и заводило сильнее. К тому же вид на женское тело открывался потрясающий. Луна подчеркивала округлые выпуклые формы полных грудей, тонкость талии, переходящую в контрастную ей широту бёдер. Бёдер, скрывающих святая святых, в которое Анна впускала Мурата. Женщина наклонилась, и Мурат почувствовал, как их тела сливаются в едином порыве. Закрыл глаза и отдал себя во власть ритму, древнему, как сама жизнь. Словно биение барабанов, оно медленно, удар за ударом, подчиняло себе всё тело. Как танец живота, одновременный, парный – удар вверх, провал вниз, дробь, пауза, финальная восьмерка, дробь и – бесконечность!
Не искры, не фейерверк, не наслаждение – это было нечто большее, нечто не принадлежащее миру людей. Рай.
«В твоей любви я видел Бога», – сказал один арабский поэт. Теперь Мурат знал, что это не метафора.
Они плакали оба. Даже не стеснялись слез. Невозможно стесняться того, кого узнал в тысяче прожитых жизней, кто настолько един с тобой, что можно действительно запутаться, чья рука – твоя или его, кто твоё начало и продолжение. Плакали и понимали: то, что случайно произошло этой ночью, не было случайным и не станет, но, когда придёт рассвет и займётся свет нового дня, всё лунное, древнее, тайное и кристально-понятное ночное уступит место человеческому миру и его законам.
– Не уезжай. День ничего не решит.
– Иногда решают даже секунды. Секунда взгляда, секунда на удар сердца: и мы с тобой в этом саду.
– Останься. Живи со мной.
– Помнишь этих людей на площади? Они, как дикие голодные собаки, ходят вокруг, пока их мало, но как только соберётся стая, набросятся на нас.
– Почему? Вы же не сделали ничего плохого?
– Мы греки.
– И что? Меня не смущает, что ты гречанка.
– Так думают не все. Некоторые считают, что этой земли могут касаться только ноги турок.
– Не все турки такие. Большинство не таких.
– Не все. Но это большинство тоже боится за свои семьи, имущество, дома и защищает себя молчанием. Поэтому меньшинство, которое убивает – сильнее и беспрепятственно вершит, что хочет.
– Я смогу защитить тебя!
– Не спеши обещать, пока сам себя не знаешь в такой ситуации. И тебе есть, что терять.
– Может, ничего и не будет?
Анна покачала головой.
– Мы слишком заметные. А я ещё и танцевала на площади, хотя так не делаю.
– А зачем сделала?
– А зачем ребята сыграли зейбекико? Вдохновение не спрашивает нас, зачем то или это, а просто делает через нас то, что считает нужным.
– Да, я тоже подумал, что греческая народная музыка сейчас неуместна.
– Вся