Немецкая лирика / Deutsche Lyrik. Антология XX века. Антология

      Протарабанили копыта,

      Прожужжал дротик,

      Прошмыгнули хохот, смех, хи-хи,

      Дождь над морем пропел

      В парусах и в росах.

      Никто не пришел:

      Ни кентавр,

      Ни стрелы древесные,

      Ни женщины,

      Ни корабль —

      Посланцы за мной,

      Посланцы плутающие.

      Вблизи голодных

      Пробуждаются восторженные лица.

      Огромные маски снимают оцепенение,

      Здоровье к лицу свергнутым богам.

      Их стопы идут по дорогам,

      Что пролегают то вверх, то вниз.

      Глубоко, у паука-ткача,

      Пред пещерой их пророков завершается путь.

      Боги не тревожат его покой,

      Слушают, как струится кровь

      внутренностей.

      Золотая турецкая сабля

      Охраняет вход в небеса.

      Ближе тот странник, что держит

      Вишнёвые плоды кофейного дерева.

      А другие ещё ближе – те, что пред старыми храмами

      Срывают молнии с висков мраморных великанов.

      Они склоняются пред обломками камней

      И скрываются, преходящие, в теплых недрах.

      Никто не был потерян.

      Зерно, исчисленное, спит в колосьях,

      И всё же таит неутомимую печаль.

      Никто не был убит.

      И всё же опускаются руки в сумерки

      И смывают кровь земли.

      У всего есть свое место: я здесь!

      В садах цветут «волшебные башмачки».

      Ах! Восходят звёзды

      По заброшенным водостокам.

      Танцуют города, пляшут поля, просёлки,

      Дома разбегаются, будто в испуге.

      Над рельсами нависли кроны деревьев,

      Словно под тяжестью зелёного снега.

      Кто-то огромный прошёл перед нами

      И отряхнул их беспечной, шутливой ручищей,

      Исподтишка забавляясь с родными селянами.

      Танцует сердце, свисток ликует,

      Мы влюблены, и весь мир танцует.

      Сегодня я говорил с тобой.

      Скоро я буду в пределах далёких.

      Тяжёлый, безмолвный камень,

      Как стражник на путях у мира.

      Мысли и чувства —

      Что бы ни жило в тебе одном —

      Жаждут прохлады они,

      Мной целиком владеют.

      Криво ли, прямо,

      Потом и макаки украшены,

      Все одною тропинкой

      Без обратного хода блуждаем.

      Ещё синеют в глазах его безбрежные дали,

      Берёзовых рощ одиночество нежное.

      Он куда-то бредёт, под ноги ему каштаны упали,

      Хмарь за одежды хватает небрежно.

      Бьётся в дверях нараспашку ветер настырно,

      Жена собирает с верёвки бельё постылое

      И тащит в охапке, и детвору окликает.

      Вот упали первые капли. Укрыться спешит.

      Садится за стол. Не читает. Не пьёт.

      Калибана