В аду деньги не помогут. Вал Твайзе
под полками? А кто их возит теперь, принцев этих?
– Босс меня просил сдать экзамен, у меня на пассажиров прав нет.
– Не связывайся, гнилые люди.
Сильно пахнут новые листья, воздух сухой и прозрачный. По всему зиме скоро конец. Бело-красный пароход на фоне снежных скал, разрезал бирюзовую воду, на потеху туристам выпустил чёрный дым из трубы – этот ежедневный спектакль неизменно приносит деньги. «Легко на сердце…» – запел я с чувством свободного человека. Гулял по набережной. У парапета – Дэн с гитарой в инвалидной коляске, рядом футляр с монетами, пара десяти-долларовых.
– Привет, Дэнни!
Он бывший лыжный инструктор, потерял ноги на крутом спуске. Виртуозно играет блюзы. Каждый день здесь, даже в плохую погоду, когда и публики-то нет. Меланхолию разогнал телефон в нагрудном кармане у сердца. Это Боб, сегодня у нас с ним вечер отдыха.
Виски, лайм и сода – лучшее, что можно придумать в яркий день, на закате зимы. Бар – на пирсе, днём на открытом воздухе тепло. Бесцельно рассматриваем разноцветную толпу японцев, сходящих по трапу с паровика. Выслушав мой рассказ, Боб ехидно хмыкнул:
– Похоже, тебя кинули все. Копы, потому что не стал информатором, твой босс из-за сумки.
Потом перевёл взгляд прямо на меня:
– И тот вертлявый. Они, видать, заодно с казино.
– Теперь я их кидаю, навеки покидаю, – сказал я с явным облегчением. – Пошли отсюда, темнеет уже.
По пути на парковку зашли в ликёрку, взяли бутылку «Старого лесника». Дома зажарили стейк. Пили виски рюмками.
– И ты уезжаешь, Влад. Жаль, ты же знаешь, тут все сами по себе, и, кажется, они от этого счастливы. Здесь трудно найти друга.
Я налил ещё:
– Найди подругу!
– Подругу несложно… Подруга есть. Хорошо, если станет другом.
Вышли на веранду. Боб иногда курил, так, одну сигарету, перед сном. Чиркнул зажигалкой, затянулся.
– Помнишь, когда я только приехал, мы хорошо так прошлись по городу? Из казино, в пиццерию… дальше… пароход, помнишь?
– Обычный обход аттракционов для гостей.
– Ну вот, скажу я тебе…
Боб наклонился, как будто захотел открыть страшную тайну.
– Я уже много раз ходил этими закоулками. Заходил в пиццерию, в их туалет, через кухню на другую улицу.
Он был уже пьян, я тоже. «Погнал сивую», – подумал я и сделал вид, что внимательно слушаю.
– Влад я скучаю по той работе. Дослужился до майора, выкинули, как использованную тряпку. Приехал к родителям в Киев, там жопа. Умотал в Одессу, устроился матросом. Ты-то визу легко получил, а я с корабля спрыгнул. Столько мороки… Пока жену, детей выписал…
Глубоко затянулся, выпустил дым, задрав голову к небу.
– А она… с тем пилотом!
Помолчал.
– Ну я тоже, конечно… Пил сильно… Я её понимаю…
Посмотрел на сигарету, выщелкнул бычок, он одиноким светлячком полетел в темноту.
– Мне моя работа почти каждую ночь снится… Африка… Чечня…
Он держался руками за перила веранды, смотрел