Блик. Рейвен Кеннеди
наступит рассвет, поэтому я решаю тихонько выскользнуть наружу и умыться перед отправлением в путь.
Выйдя из палатки, я прохожу мимо обугленной и усеянной пеплом ямы, оставшейся от нашего костра, и вытягиваю руки над головой, оглядывая залитые лунным светом окрестности. Все вокруг так же, как было, ничего необычного, только от пруда разносится тихий стрекот сверчков.
Туда я и иду, желая искупаться одна, пока есть такая возможность. Босые ноги утопают в мягкой траве, пока я бреду к водоему. Открытая равнина кое-где усеяна деревьями, и я вижу вдалеке тени палаток кочевников, но в лагере довольно тихо, а значит, все еще спят.
Добравшись до пруда, я принимаюсь раздеваться и пробую воду пальчиками ног. Прохладная, но терпимо. Я только разок окунусь, пока не взошло солнце.
Начинаю развязывать золотые тесемки на воротнике, как вдруг чья-то рука закрывает мне рот.
У меня вырывается испуганный крик, который приглушает чужая ладонь. Этот человек другой рукой хватает меня за горло, отчего я начинаю задыхаться.
– Бери ее одежду, – раздается рядом с ухом грубый мужской голос.
Мои глаза становятся круглыми, как блюдца, когда я чувствую, как натягивают мою тунику, так что ткань до боли впивается в кожу.
В панике и исступлении я понимаю, что их трое: две женщины и мужчина, который держит меня сзади.
Нет, женщин не две. Одна из них – еще девочка, примерно моего возраста. Я ее узнаю. Эта семья примыкает к странствующим кочевникам.
Я сопротивляюсь, пытаюсь брыкаться, но мужчина перехватывает меня еще крепче, и дышать становится труднее.
– Замри, и это пойдет тебе на пользу, – низким голосом говорит он мне на ухо.
Женщина, пытающаяся сорвать с меня рубашку, оглядывается через плечо.
– Передай мне нож, – шипит она дочери.
Девочка, по всей видимости, стоит на страже, но бросается вперед, передавая матери карманный нож, и я вижу блики металла. Пытаюсь умоляюще взглянуть на нее, но девочка даже не смотрит в мою сторону.
Силюсь оттолкнуть мужчину и оторвать его руку от своей шеи. Порываюсь закричать сквозь прижимающиеся ко рту мужские пальцы, скрежещу зубами, намереваясь его укусить, но он лишь запихивает пальцы мне в рот и зажимает ими язык, так что я начинаю давиться.
В следующее мгновение слышу треск, а потом живот пронзает острая боль. Я кричу, когда с моего тела срезают рубашку, а следом за ней и длинную юбку вместе с чулками.
– Быстрее! Отдай мне нож! – шикает мужчина.
Я умру. Он перережет мне горло, а в голове только одна мысль: Мидас был прав.
Людям нельзя доверять.
Мужчина зажимает в руке мои волосы, к счастью, отпустив шею и рот, но я глотаю столь необходимый воздух, и мне не хватает дыхания, чтобы еще и кричать. Горло так болит, что вряд ли я вообще сумею издать хотя бы звук.
Он тянет меня за волосы, подвергая жутким мучениям, и выворачивает шею в сторону, а потом раздается жуткий скрежет, когда мужчина начинает резать мои густые золотистые