Держава. Валерий Аркадьевич Кормилицын
напрочь сразил, – рассмеялся Аким. – Однако, если в комнате топится камин, – указал на камелёк, – не садитесь перед ним и не мешайте щипцами, а также не трогайте руками красивых безделушек, – указал глазами на саблю с георгиевской лентой, – не рвите цветы в горшках, и, главное, не бренчите на рояле, ибо не в Буффе находитесь, а в благородном доме.
– Господа, ну чего вы всякую околесицу несёте? Наливайте уже кто-нибудь, хотя вы все и полковники, – поразился сделанному открытию, глядя на погоны этих «трынчиков», Гороховодатсковский. – Чувствуется моё воспитание. Все в люди вышли. Выпьем, друзья, за золотой полковничий погон, – предложил он тост.
– Амвросий Дормидонтович нынче у нас в полку старший полковник, – закусывал водку Аким. – Это он расстарался самовар где-то спереть…
– Два наряда не в очередь за поклёпы на начальство. Жаль, здесь портретного зала нет, чтоб ваш плюмаж пооборвать.
– Видишь, Виктор, какая у старших полковника гордыня, – разлил по стопкам-гренадёркам водку Рубанов, плеснув себе на донышко стакана в серебряном подстаканнике. – Твой школьный приятель Шамизон канцелярией в Семёновском полку заведует, и то ничего великого из себя не строит.
– Какой он мне приятель? – возмутился Дубасов. – Это что, Шамизонка из земгусаров в боевой полк пошёл? – поразился он. – Господа, недавно случилось ещё более удивительное событие – случайно встретился в штабе с полковником Кареевым.
– Иди ты! – поперхнулся водкой Гороховодатсковский.
– Вот те крест, господин портупей-юнкер, – перекрестился Дубасов. – Как положено, с трепетом встал перед ним во фрунт…
– Надеюсь, не растерял ещё выправку, – строго глянул на рассказчика старший полковник.
– Никак нет, господин козерогий папаша, – отрапортовал ему Дубасов. – Гроза Павловского училища отечески похлопал меня по плечу и произнёс из-под поседевшей, а некогда рыжей бороды: «Вольно, вольно сынок. Сразу видно, что моя наука на пользу тебе пошла. И чином уже со мной сравнялся.
– Он тоже полком командует? – налил в гренадёрские чарки водку Гороховодатсковский.
– Ну, образования-то академического не имеет, вот и не дают легендарному полковнику дивизию, хотя многие комдивы первыми при встрече честь отдают и по привычке во фрунт тянутся.
– Вот и поставили бы Кареева павловцами руководить, – хлебнул из стакана Рубанов. – А то в мае подчинили нас генерал-майору Шевичу, бывшему стрелку полка Императорской Фамилии. Ну и гусь… Ни разу не отдал себе труда наведаться на участок моего батальона. Сидит в своём блиндаже и красное вино попивает. Правда, есть одна особенность – как напьётся своего вина, любит рассказывать о службе в Императорских Стрелках, а когда перепьёт его, делится тайной приготовления какого-то особенного лукового супа, благодаря которому эти самые стрелки, якобы, метко стреляют.
– Ага! Ночью под одеялом, – едко произнёс Гороховодатсковский. – Всех уже донял своими воспоминаниями.
– Действительно