Купание в пруду под дождем. Джордж Сондерс
мы, продолжает приближаться к мосту.
Чья взяла? Ну, в некотором роде Семена, однако обувь у Марьи Васильевны полна воды, намокло и платье, а хуже всего то, что испорчены сахар и мука (ее покупки), на которые она потратила, надо полагать, изрядную часть своего заработка.
«Ах, Семен, Семен!.. – причитает она. – Какой же ты, право!..»
До чего печален этот миг: даже в том скромном удовольствии, какого искала она (если приобретение самых основных продуктов для жизни в комнатке можно считать «удовольствием»), – даже в нем ей отказано.
Ханов потратил целый день на поездку без всякого осязаемого результата.
Как и Марья Васильевна.
Выше мы ставили вопрос, зачем Чехову далось морочить себе голову и придумывать тут реку. Он придумал ее, судя по всему, для того, чтобы испортить Марье Васильевне покупки.
И зачем же ему это?
С этим вопросом мы двинемся дальше.
Еще молодым писателем я как-то получил отказ, исполненный похвал, однако завершавшийся так: «Получилось быстро, весело и лихо… но мы не уверены, что получился рассказ». Меня это, ну… взбесило. (Если получилось быстро, весело и лихо, этого разве не достаточно, балбесы вы эдакие?) Но теперь-то я понимаю. Рассказ – это не просто набор событий, выстроенных одно за другим. Это не бодрое изложение, стремительно развивающееся на нескольких страницах, а затем останавливающееся. Это изложение, которое подталкивает нас дочитать до конца, да, но которое к тому же в самом себе набирает высоту или распахивается и становится… достаточным.
Во времена моего детства у «Липтона» была телереклама с девизом «Это уже суп?».
Мы всегда спрашиваем у читаемого произведения (в том числе и у написанного нами): «Это уже рассказ?»
К этому-то мы и стремимся, сочиняя прозу. Мы правим и правим текст, пока не доводим, так сказать, до блеска и текст дарит нам ощущение «вот теперь это рассказ».
Например, можно вот так разобраться, в чем источник этого ощущения: в порядке эксперимента усекайте хороший рассказ до той точки, где автор на самом-то деле ее завершил. Просто отрежьте эту часть и посмотрите, какой отклик вызывает подобная искусственная концовка. Полученное ощущение сообщит нам кое-что о том, чего не хватает. Или наоборот: о том, что́ предлагает оставшийся текст, когда он прочитан, чтобы завершить преобразование «текста» в «рассказ».
Итак, допустим, текст завершается вот здесь, в этой точке, докуда мы пока дочитали: «Ах, Семен, Семен!.. Какой же ты, право!..»
КОНЕЦ.
Вернитесь к началу и просмотрите его насквозь, до вот этой концовки. Каково вам? Что, как вам кажется, «сообщает» рассказ с таким завершением? Чего ему не хватает? (Какие булавы все еще в воздухе?)
У меня такое ощущение: «Нет, покамест не рассказ».
Давайте посмотрим, можно ли понять, почему оно так.
Ранее мы предположили, что простейшая формулировка сути этого рассказа такова:
Одинокая