Мелочи жизни. Ермек Турсунов
была наша, если можно так выразиться, премьерная свадьба. Прошла она как по маслу. Если не считать единственного казуса с полетевшей в гущу танцующих тарелкой. Она к тому времени уже окончательно сточила резьбу и отвалилась прямо со стойки. Ее мне любезно принесли обуатно официанты. На подносе. Во всем остальном все прошло на ура.
Проводив Сергали в новую жизнь, мы стали гастролировать по всему району.
Боже, кого мы только не женили! На каких свадьбах только не играли!
Иногда нас звали и на дни рождения. Юбилеи. Годовщины. Закрытые вечеринки. Как-то нам довелось даже выступать на торжестве по случаю обрезания.
Теперь уже нам не нужно было воровать автомобильные тенты и шить из них сценические костюмы. Теперь мы заказывали одежду в ращентре. В настоящем салоне.
Тамошние мастера знали наши размеры на память и сами искали в журналах про моду последние фасоны.
Что и говорить, мы шиковали. Жизнь повернулась к нам лицом и ульгёалась своей самой ослепительной улыбкой.
И все же это был бег по кругу. Все это понимали. Нас ожидал неминуемым творческий кризис. И тогда Нуртай заявил:
– Хватит петь чужие песни. Пора сочинять свои.
– Ну хорошо. А кто их сочинит? – задал резонным вопрос Ромео.
– Да хотя бы я, – сказал запальчиво Нуртай и удалился.
Мы ждали.
Он появился дня через три. С синими кругами под глазами. Возбужденным. Энергичным. Молча взял гитару и запел.
Мотив показался нам слегка разбитным. Что-то между ранним Шу-футинским вперемежку с поздним Розенбуумом.
Мне запомнилась фраза: «Маруська, эх, Мару-мару-маруська! Я забыл, какого цвета твои синие глаза…»
Нуртай в последний раз ударил по струнам и замолк. Ребята кисло переглянулись. Аплодировать никто не спешил.
М-да. Сермяжная правда размазала наши надежды по асфальту. Занавес, что называется, медленно опустился. Мы поняли, что нам так и придется почивать на лаврах чужих творческих достижений.
И тут – телеграмма. В правление совхоза. Из райкома. На имя директора. Так, мол, и так, приглашаем коллектив ВИА совхоза «Первомайский» «…принять участие в смотре-конкурсе художественной самодеятельности, посвященном 60-й годовщине Ленинского комсомола».
По такому случаю нас заставили вырядиться в строгие костюмы: черный верх, белый низ.
Мы стали похожи на королевских пингвинов. Как вариант – на похоронный квартет.
Выделили автобус.
Есен-ага, провожая нас, твердо сказал:
– Если выиграете – купим новую аппаратуру. Обещаю.
И мы поехали. На совхозном «пазике». С нами – группа поддержки. Преданные фанаты.
А дело было уже к осени.
И тут, за два дня до конкурса, произошла натуральная диверсия. По-другому я случившееся назвать не могу.
Нуртая неожиданно вызвали в военкомат и обрили наголо. Буквально под чеснок. Он, конечно, пытался сопротивляться, но там люди военные. Про искусство ничего не знают. Живут по уставу.
Короче, когда он в таком виде заявился на очередную нашу репетицию, в зале, что