Твоя Мари. Неубиваемая. Марианна Крамм
Даже он, знающий меня как свою ладонь, опытный психолог, и то никак не может справиться. Может, и правда – все проблемы от большого количества свободного времени, не занятого ничем, потому и есть возможность постоянно в себе копаться? Но тогда почему я не делаю этого в другие месяцы? Почему именно апрель превращает меня в заторможенную вялую идиотку, бредущую на руины этого клятого гаража с упорством маньяка?
Я ведь ни на минуту не забываю о случившемся много лет назад, но именно в апреле все это фонтаном вырывается наружу. Олега жалко – именно в апреле он как никогда понимает, что ничем не может мне помочь. Все остальные месяцы я принадлежу ему – а в апреле снова Денису, хоть убейся.
…и в конце концов мой психоз в очередной раз берет надо мной верх. Я просыпаюсь в холодном поту от ужаса – снова тот же сон, те же чужие руки, те же стены подвала, выложенные кирпичом, тот же ковер на полу, крюки в стене. И – Денис в белой рубашке, с бокалом красного вина сидящий у камина в кресле. Глаза у него такие страшные в этот момент, что от их взгляда я и просыпаюсь, давясь собственным криком. Они такие же, как были тогда, много лет назад, когда он, потягивая вино, наблюдал за происходившим…
С трудом заставляю себя выбраться из постели – сил после лечения и так немного, а тут еще и это… Шлепаю на плиту джезву, трясущимися руками высыпаю в нее кофе, попутно сдобрив коричневым порошком все поверхности в пределах досягаемости. Ну, хоть воду не проливаю, уже хорошо… Как назло, в пачке последняя сигарета, а мне бы лучше не выходить сегодня из дома, но вот как – когда все против?
Первые дни, конечно, самые легкие во всем этом процессе, я еще относительно вменяема и могу что-то делать, а вот дальше… Дальше я превращаюсь в безвольное нечто, способное только лежать в темной спальне и пялиться в потолок. Я даже курить не хочу в такие дни, и единственное, что делаю – выхожу на улицу, неизменно оказываясь на руинах чертова гаража. Как, ну, как мне избавиться от этого, если не помогает ни психотерапия, ни препараты?!
Олег, разумеется, вычисляет мое состояние мгновенно – по голосу в телефонной трубке, по вялому «алло», по длинным паузам:
– Опять?!
Ну, а что я могу..?
– Мари, – жестко говорит он тоном, не предполагающим никаких возражений, – я еду с работы, буду у тебя через полчаса, собери вещи.
– Я…
– Я все сказал, – отрезает Олег и сбрасывает звонок.
Приходится подчиниться. Я стою над распахнутым нутром дорожного саквояжа, больше похожим на разинутую пасть, и никак не могу решить, что нужно взять с собой. Пока в саквояже только небольшой кофр с бельем и косметичка, а я тупо смотрю на свободное место и не понимаю, чем его заполнить.
Олег звонит в домофон, отвлекая меня от созерцания полупустого саквояжного чрева.
– Ну, ты готова? – спрашивает, входя в квартиру, но по моему растерянному виду понимает, что вряд ли. – Так, понятно. Я сам, – отстраняет меня с дороги, идет в спальню и распахивает шкаф.
Я наблюдаю за ним безо всякого интереса, меня даже не смущает, что он небрежно перебирает вешалки