Прорыв начать на рассвете. Сергей Михеенков
Шагов за сорок снова остановился, сбросил на снег что-то тяжёлое и позвал голосом Иванка:
– Дядя Кондрат! Это я – Иванок! Помогите тащить!
Ночью наст держал. Старшина Нелюбин и второй номер пулемётного расчёта выскочили из-за сугроба и мигом добежали до перелеска, где уже начиналась лощина.
– Ты где, ёктыть, смегал? – строго спросил он Иванка.
– В Прудки ходил, – как ни в чём не бывало ответил тот. – Домой вот забежал. Сало принёс. Плохо, что ли? Теперь у нас харчей вон сколько! – И Иванок попробовал засмеяться.
Старшина Нелюбин сорвал с Иванка шапку и поймал горячее потное ухо. Мальчонка вскрикнул.
– Я т-тебе побегаю…
Иванок терпеливо снёс обиду. Молча потёр ухо и отвернулся, не желая отвечать на вопросы старшины, который не разобравшись… Чувство обиды возвращалось и начало захватывать Иванка, теснить простуженное горло, теснить непроходимым комком. Он всё так же молча наблюдал, как старшина пнул ногой мешок, потом взвалил его на плечо, крякнул, поправив мешок и умостив поудобнее, и скомандовал:
– К лесу.
Иванок, спотыкаясь и хлюпая от обиды, бежал последним. Мешок, видимо, вконец его измучил. А тут ещё старшина, не разобравшись… И действительно, мешок оказался нелёгким. Старшина бросил его на снег возле пулемёта и снова погрозил пальцем Иванку:
– Ты что же это, цыплёнок чёртов? Погубить нас хочешь! Зачем без разрешения в деревню пошёл? Там же немцы, гиблая твоя душа! А если бы попался?
– Я же не попался, – вытирая рукавом слёзы, ответил Иванок. – Что я, дурак, что ли? Я ж знаю, где пройти можно незаметно.
– Знаешь ты… Незаметно… Дисциплины ты не знаешь. Вот что. Всё, ёктыть! Отправляю тебя в лагерь. Раз порядка не понимаешь, слушаться командиров не умеешь, иди в отряд. На кухне картохи чистить будешь. Сдай винтовку, патроны и ступай.
Вот это было уже серьёзно. Сдать винтовку? Патроны? Да он, Иванок, эту винтовку в бою взял! Да он…
– Погоди, старшина…
– А ты, Михась, не влезай в приказы начальства! – резко осёк старшина Губана, пытавшегося заступиться за Иванка.
Губан ощупывал мешок и принюхивался. Наконец он радостно ахнул:
– Старшина! Это же сало! Иванок, ты что, сало припёр?
– Сало, я ж говорил. А ты, дядя Кондрат… – ответил Иванок и притих, понимая, что сейчас должно произойти самое главное, после чего старшина, возможно, или забудет свой приказ, или отменит его.
Старшина действительно шевельнулся и тоже принюхался к мешку.
– Правда, что ли? Иванок? – Голос его был уже другим.
– Сало, – ответил Иванок. – Целый кубел вывалил. Еле дотащил. Там и плетёнка лука. Хлеба вот только нет. Мать всё забрала, когда уходили.
– И как его хохлы не унюхали?
Старшина вытащил из мешка белый кусок в кулак толщиной, покрутил его перед носом и сказал одобрительно:
– Это ж, должно, пудов на семь-восемь боровок был – хороший. – И тут же спросил пулемётчиков: – У кого ножик есть?
Погодя,