Мастеровой. Анатолий Дроздов
тюрьме сгноят. Вот что, Федя. Поселившись у тебя в голове, я будто заново родился. Там был стар и болен и едва таскал ноги. Здесь – здоровый и молодой. Вижу мир твоими глазами, чувствую то же, что и ты. Предлагаю заключить союз. За возможность пользоваться молодым телом наделю всем, что знаю. Слава Богу, знания сохранились. Навыки наработаем. Выведу тебя в люди.
– Мне и так неплохо, – отказался Федор. – Я мастеровой, каких поискать. Начальство меня ценит. Пятьдесят рублев в месяц заколачиваю, а когда и боле.
– Но живешь в общаге с пьяными соседями, – подхватил призрак. – Ходишь в сапогах и косоворотке. Неужели не хочешь купить дом и автомобиль? Завести прислугу и красивую жену? Чтобы дети не горбатились с малых лет, а получили образование? Стали инженерами иль врачами? Чтоб тебя звали «господин Кошкин», а еще лучше – «ваше благородие»?
– Говорил, не бес, а соблазняешь, – буркнул Федор.
– Трудный случай, – вздохнул призрак и добавил непонятно: – когнитивный диссонанс у реципиента. Ну какой я бес, Федя? Ведь не грабить или воровать предлагаю. Мы будем работать и учиться – много и упорно. Одарим мир чем-то новым, что еще не придумали. Заработаем денег и славу. Что в том плохого?
– А тебе это зачем? – с подозрением спросил Федор.
– Скучно жить мастеровым. Стоять у станка, после смены пить водку или пиво. Завести семью, скитаться по углам и через двадцать лет сдохнуть от чахотки. Если выпал шанс на другую жизнь… Ну, так как, сотрудничаем?
– Ладно, – согласился Федор. – Только ты советчик, а главным буду я!
– По рукам! – призрак протянул ему ладонь.
Федор хлопнул по ней, с удивлением ощутив, что она не призрачная, а настоящая.
– Только ты это… – попросил призрак. – Понимаю – православный, но на исповеди промолчи. Про меня и князей.
– Будто сам не знаю, – хмыкнул Федор. У него был печальный опыт общения с долгогривыми. Мальцом в приюте рассказал священнику, что подрался с воспитанниками, порвав на одном из них рубаху. В тот же день его показательно высекли. От кого воспитатель проведал о проступке, догадаться было не сложно. С тех пор Федор прилежно каялся в грехах, но умалчивал о том, о чем начальству знать не следовало. Так было и на воинской службе. Кто поступал по-другому, стоял под ружьем или сидел под арестом.
– Договорились, – кивнул призрак. – А теперь спи. Завтра трудный день.
– Погоди! – попросил Федор. – Как мне звать тебя, ежели имени не помнишь?
– Зови меня… – призрак задумался и тряхнул головой. – Друг. Это будет правильно.
– Хорошо, Друг, – сказал Федор и провалился в темноту.
2
Константинова разбудил осторожный стук в дверь. Приподняв голову с подушки, он бросил взгляд на напольные часы. За окном уже светало, и, несмотря на портьеры, циферблат угадывался. Без четверти семь. Это кто ж так рано? Стук раздался снова, а затем послышался голос лакея:
– Ваше превосходительство?
– Что тебе, Семен? – буркнул генерал. – У нас пожар?
– Бог миловал, – отозвался лакей. – Полицмейстер Андрианов[10]
В то время в Москве было несколько полицмейстеров, подчинявшихся градоначальнику.