Богословие и культура. Александр Маркидонов
«… человек, – пишет Татиан, – есть образ и подобие Божие: разумею не того человека, который делает, что свойственно животным, но того, который, ставши выше человечества, приблизился к Самому Богу ‹…› Если же храмина человека не такова, то он будет превосходить животных только членораздельными звуками, а во всём прочем образ жизни его будет такой же, как у них, и он не есть уже подобие Божие»[90].
Таким образом, оказывается, что реальность человека в полноте его достоинства осуществляется не по силе каких бы то ни было его природных (в том числе «духовных») характеристик, а – «выше человечества», – когда «Бог благоволит обитать в нём чрез духа (скорее – Духа, как видно из контекста. – А. М.), Им посылаемого»[91].
При всей сложности конкретно-исторических отношений – как известно, Татиан, например, даже отошел от церковного единства, а триадология апологетов была подвергнута критике уже св. Иринеем Лионским[92], – но в порядке антропологических воззрений св. Ириней подхватывает, закрепляет и развертывает тот «динамический» подход, который сформулировали апологеты. Несмотря на склонность дистанцироваться от какой бы то ни было философизации богословия, воздерживаясь от усвоения выводов историософского порядка, св. Ириней Лионский, тем не менее, воспринимает у апологетов, а именно у св. Иустина Философа, учение о сопричастности Слова Божия человеческому роду. Но и у него тот факт, что «Единородное Слово всегда присуще роду человеческому»[93], нисколько не ослабляет значение аскетических (и исторических) усилий на пути Богоуподобления. Наоборот, динамический импульс возрастания и совершенствования, воспринятый св. Иринеем от апостола Павла, развёртывается им с несравненной полнотой и выразительностью. «Человеку надлежало, – пишет он, – сперва произойти и произшедши возрастать, возросши возмужать, возмужавши размножаться, умножившись укрепляться силами, укрепившись прославиться и прославившись видеть своего Владыку. Ибо Бог имеет быть видимым; видение же Бога производит нетление, а нетление приближает к Богу»[94]. И всё это потому, что «совершенство» человека, его искомая полнота за пределами данности естества как такового, в горизонте Божьего присутствия. Ибо, – говорит св. Ириней, – «мы состоим из тела, взятого от земли, и души, получающей Дух от Бога»[95]. Так мыслимый «состав» человеческого естества принципиально динамичен: в его уточняющем описании св. Ириней неслучайно пользуется выражением не «есть», но «будет» (или «не будет»): «Если же не будет в душе Духа, таковый по истине есть (человек) душевный и оставшись плотским будет несовершенный»[96]. Таким образом, присутствие Духа есть дар, в «совершенном» человеке уже неотделимый от его человеческого «состава», хотя и не растворимый в его сущности.
Такая, своего рода «динамическая», антропология ближайшим образом соотнесена у св. Иринея Лионского с другими аспектами его богословия, органично включена в его
Там же. С. 24.
Там же.
Ириней Лионский (ок. 130 – ок. 200) – священномученик, епископ Лиона, первый христианский богослов после апостольского века. Память 23 августа.
Там же. С. 435.
Там же. С. 304.
Там же. С. 456.