Дорога в Диснейленд. Мария Зайцева
это не защита. Захочет Дэниэл ее поиметь, сделает это совершенно спокойно. И никто даже жалобы ее слушать не будет. Тем более, что не девочка теперь, и, судя по глумливым расспросам женщин, они думали, что братья повеселились с ней на полную.
Ну, конечно, в какой-то степени так оно и было. Если не принимать во внимание одно маленькое «но». Она повеселилась с ними. Так, что до сих пор иногда ощущала фантомные прикосновения по ночам. Руки, такие жесткие, такие грубоватые, но такие ласковые с ней. Так аккуратно, так нежно прикасающиеся. Губы, жадные до умопомрачения, слова, бесстыдные, воли лишающие. Взгляды. Тома – внимательный, жесткий, требовательный. Ченни – завораживающий, в омут утягивающий.
Лиса помнила, как ныло сладко тело еще несколько дней, хотя, из обмолвок более опытных женщин поняла, что, по-идее, должна бы испытывать сильную боль. И в момент самого процесса, и потом тоже. По крайней мере, описания их первых разов были красочными. Кровавыми.
Поэтому и отмалчивалась. Трогать себя. Чтоб проверить, насколько хантеры – звери, не разрешала.
Да, собственно, никто и не предлагал особо.
Лиса видела во взглядах зависть, чувствовала всей кожей злобу. И так одинокая после смерти Ненни, она еще больше замкнулась. И только лелеяла мечту, что братья не обманут. Вернутся.
А там… Да будь что будет. Зиму еще пережить надо.
И вот теперь, услышав, что хантеры в общине, она сорвалась с места, в чем была. Измазанная землей, в грязном платье, с непонятно чем на голове.
– Где тебя носит, тварь? – зарычал на нее Дэниэл, едва Лиса зашла в дом, – живо наверх! Они уже спрашивали.
Лиса, не глядя на его красную рожу, рванула по лестнице вверх.
И не успела даже дверь открыть, как ее распахнули с той стороны, и на девушку буквально обрушились такие сладкие, возбуждающие запахи, которые часто во сне ощущала: табак, чистая мужская кожа, немного спирт. И какао. Какао!
Том, подхвативший ее с порога на руки, молча уткнулся носом в шею, жадно вдыхая аромат ее тела, торопливо разматывая серый платок с головы, распуская волосы, с наслаждением зарываясь в них пальцами.
– Кааайф… – захрипел он, продолжая жадно трогать ее, и Лиса чувствовала себя послушной куклой, которую вертят, крутят, изгибают. Снимают одежду. Быстро, рывками, без особых церемоний. – Вкусная, сука, такая вкусная, еще лучше, чем в прошлый раз…
– Да ты охерел, мудило, – за спиной брата торопливо вставал из-за стола Ченни, откладывая в сторону какой-то сверток и убирая с пути кружку с дымящимся напитком, запаха которого Лиса не ощущала уже лет десять, – да ну договорились же, сначала хоть накормим…
– Нахер, – отрывисто бросил Том, не оборачиваясь и продолжая свою разрушительную деятельность по истреблению одежды Лисы, – потом, не могу ждать. Малыш, – он оторвался от нее, провел пальцами по послушно откинувшемуся лицу, сглатывая и темнея взглядом еще больше, – как ты тут? Скучала?
– Да… – Лиса не слышала своего голоса, поглощенная водоворотом, в который ее утянули мгновенно руки Тома. Сердце