Химически чистое искусство. Пётр Иголкин
психотерапевтов проку, как от козла молока. А для этого козла ещё и денег подавай!
– Да что ты!
– Да, только и может что балаболить. Вот и заговорил его до такого состояния! «Ваш сын требует особого отношения», – что, правда что ли?! Каждый человек требует к себе особого отношения, но, сюрприз, не каждый получает! А вот у него было прям особое… Слышал я, что он про Даню говорил, знаем, какое это отношение!
– Ага, и давал ты ему это особое отношение?! Да чтоб мне провалиться, особое отношение – это не отсутствие отношений с отцом!
– А я что могу поделать, когда он на контакт ни в какую не шёл! Всё, что я в таком случае мог дать – это свободу. Пусть себе делает, что хочет, – говорит Эдуард.
И как он смотрит на жену… Я такого никогда не видела: то ли утрированно, то ли не тая в себе ничего, он выплёскивает всё, что копил годами. Каждое его слово въедается в память, каждое действие я проживаю, словно сама. Однозначно, он её любит, однозначно ему тяжело даётся нынешняя ситуация. Их разговор, вероятно, долго теплился у каждого на уме, но вряд ли стоит вымещать его здесь, сейчас. Однако останавливать их не хочется. Напротив, я жду продолжения.
– А ты что? Нащупала малого, да? Нашла к нему подход? Поди ещё поищи, может, завалялся где, ключик от ящика Пандоры… – продолжает он.
Эдуард отворачивается от неё, и я ловлю его взгляд на себе. Он глядит даже сквозь меня, словно через стеклянную. Если когда-нибудь людям удавалось видеть мужские слёзы, скромные, редкие, выжимные, они этого не забывают. Порой присоединяются. Но я сдерживаюсь.
– Эдик…
– Что?! – Оборачивается он к Марине, перед этим протерев лицо об локоть.
– Неужели ты думаешь, что нашему Дане не нужно было ходить к психотерапевту? Что как-то можно было решить всё по-другому?
– Нет, ты что?! Я лишь хотел сказать, что ему нужно было… к психиатру, что ли? Потому что этот Шломо, совсем какой-то бездарь. Три года, Марин. ТРИ ГОДА! И вообще никакого результата…
Тарабанившее меня имя наконец-то пробивается до памяти, и я вспоминаю, где я его слышала. Они говорили о лечащем психотерапевте Дани, к которому он приходил консультироваться. Правда, его он при мне упоминал как непрофессионального, дотошного, доморощенного докторишку. Так у него сложилось впечатление обо всей психиатрии. Он же поставил ему синдром Аспергера, что напротив говорит о высокой компетентности врача. Даня сам валял дурака: на вопросы отвечал кое-как, постоянно шутил, что с его манерой общения воспринималось всерьёз.
Однажды Даня спросил меня, что такое сублимация, потому что из слов врача вообще ничего не понял. Я тоже мало что могла сказать об этом. Лишь то, что сублимация11 – это что-то вроде переноса, перенаправлении внимания с проблем на что-то успокаивающее, полезное. А он залился таким конским ржанием, что мне стало за себя стыдно. вдруг я сказала какую-то глупость, а он меня подловил.
Сублимация – переход вещества из твёрдого состояния сразу в газообразное, минуя стадию плавления