Загадка о тигрином следе. Антон Кротков
пронеслось в голове у Лукова. Он был так поражён посетившей его мыслью, что не сразу отреагировал на слова соседа по столу.
– Это я рекомендовал вас – между тем не без гордости сообщил молодому человеку старый генерал.
Луков поднял на собеседника недоумённые глаза.
– Вы? Но откуда вы узнали обо мне?
– Я милостивый государь – кадровый разведчик! – понизил голос Вильмонт. – Как вы слышали, давно специализируюсь, в том числе по Востоку, так что обязан знать людей потенциально полезных в моём деле.
Вильмонт сделал знак, предлагая приступить к трапезе. Вначале у Лукова кусок не лез в горло, но вскоре голод всё же взял своё. Ели они молча, оба с большим аппетитом. А вокруг шла оживленная беседа между завтракавшими сотрудниками, но, как заметил Луков, никто не говорил о делах. Видимо, это здесь было не принято, а может быть дела всем настолько опротивели, что о них старались, как можно меньше вспоминать за пределами служебных кабинетов.
После завтрака Вильмонт привёл Лукова в какой-то пустой кабинет для продолжения разговора. Старик явно пребывал после еды в хорошем настроении, и сообщил приветливым доверительным тоном:
– Я очень рад, что вы приняли предложение Дзержинского. Откровенно говоря, вы мне позарез нужны. Я очень нуждаюсь в толковом товарище.
– Как?! Разве это был сам Дзержинский, руководитель ЧКа? – изумился Луков.
Все в Москве хорошо знали эту фамилию, олицетворявшую для одних безжалостный красный террор, а для других силу, которая пришла на смену разбежавшейся царской полиции и навела в охваченном бандитской анархией городе хоть какой-то порядок. До сих пор эта полулегендарная личность представлялась Лукову в виде двухметрового богатыря с косой саженью в плечах и грозным лицом, будто отлитым из бронзы.
– Так вы не знали, что разговариваете с Дзержинским? – иронично осведомился Вильмонт, и расхохотался. – Ну что ж, возможно это даже к лучшему для вас. Потому что, должен вам сказать откровенно, держались вы чрезвычайно независимо, если не сказать нахально. И наверняка произвели впечатление на Феликса Эдмундовича. Он сам человек прямой, не привыкший чёрное называть белым, и в других в первую очередь ценит откровенность. Как я успел заметить, всякого рода угодничество и подхалимаж его страшно раздражают.
Луков действительно был поражён. Произошедшие с ним сегодня события приобретали совершенно новый вид. Старик-Вильмонт словно угадал его настроение:
– Теперь вы понимаете, Одиссей Гекторович, какое значение «товарищи» придают нашей экспедиции, если нас курирует сам Дзержинский.
Вновь раскрыв атлас на столе, Вильмонт посвятил молодого человека в курс дела. По ходу рассказа его палец неторопливо передвигался через обозначенные на картах атласа горные хребты и реки. Старый разведчик говорил о предстоящем путешествии со спокойствием