Письма странника. Спаси себя сам. Геннадий Гаврилов

      – Куда ты идешь?

      – Я не знаю, куда иду. И не знаю, где мой Путь, – ответил я нереальной реальности. – Но, все равно, – пойдем со мной в дальнюю Дорогу.

      – Пойдем, – ответил ветер.

      И ты согласилась с ветром. Солнце улыбалось нам. И мы улыбались солнцу. Но вдруг ты стала лучиком этого солнца и спряталась в нем. И когда ты спряталась в нем – в своем Вечном Доме, я пошел по тропинке сквера к своему земному дому. Проходя мимо скамейки, я увидел детей, которые резвились в песочнице со своими игрушками. Их же мама совершенно на детские игрушки не обращала внимания. Она была занята взрослыми игрушками – что-то, отрешенная от всего, вязала. Она пребывала в мире петель и узоров, рукавчиков и спинок, в мире – таком далеком от меня и таком непонятном.

      Воистину, – подумал я, – каждый живет в своем маленьком мирке. И сколько людей, столько и субъективных мирков, рьяно претендующих на объективность. Иногда эти мирки сталкиваются, словно атомные ядра, но почти никогда не сливаются в один мир для двоих. Разве что пламя любви соединит части двух сфер в один эллипсис, да и то ненадолго. Так и живем – у каждого свой игрушечный мир. У детей и у взрослых. Но ведь дети же оставляют иногда свои игрушки, понимая внезапно, что они уже не дети. Иногда и взрослый говорит о другом взрослом: «Он еще ребенок – все еще играет в игрушки». Как дети, так и взрослые иногда понимают, что игрушки – это игрушки, что они не настоящая жизнь, и он, взрослый, уже готов к настоящей жизни…

      Просматривая на скамеечке газеты, я вдруг обнаружил:

      «Знаете, в народе говорят – лучше зажечь маленькую свечку, чем проклинать тьму… Ты должен думать также о том, чтобы, когда ты потухнешь, вокруг тебя или хотя бы на том крошечном клочке земли, на котором стоишь, не воцарилась тьма». Удивительные слова.

      И сказал их удивительный человек – Чабуа Амиреджиби. Одним махом я прочитал большую статью с его размышлениями.

      «Он, человек, ведет великую войну только с самим собой, – читал я дальше. – И нет в жизни ничего, что способно изменить лицо и смысл этой великой войны… Предъявлять строгие требования прежде всего к самому себе – только через это можно изменить и других людей, и условия, я имею в виду нравственные условия, от которых в конечном счете все зависит… Ведь у каждого есть своя миссия в истории… Каждый выбирает ту крепость, которую хочет взять. Для одного – это соперник, наделенный дарованиями большими, чем он, и гонимый тщеславием, он тратит все свои духовные силы на то, чтобы побороть этого соперника… Но есть и другие – цвет человечества, и они осаждают и штурмуют единственную крепость – собственную личность». Я думаю, Света, что такие люди не играют в игрушки, они не ищут ни славы, ни богатства, а преследуют лишь один Идеал – уподобиться когда-нибудь своему Небесному Учителю, частью которого мы все являемся.

      Прочитав газету, я побрел дальше – по пыльным улицам к дому. Мимо проходили человечищи с пьяными и обшарпанными физиономии, безразличные