Палингенезис. Сергей Сергеевич Федоров
чувствовал облегчение от того, что страданиям человека, так долго мучившегося в теле, заполненном метастазами, пришел конец. Я наклонился и с нотками отчаяния и нежности поцеловал ее в лоб, а затем тихо прошептал:
– Теперь ты свободна.
В ту секунду я понял, что жизнь человека – хрупкое стекло, которое мы пытаемся защитить от трещин, но не можем спасти от рокового, конечного удара судьбы. Но, в сущности, тело лишь оковы для бесконечной души, и ее душа, сбросив кандалы искалеченной плоти, унеслась к лучшей жизни. Я смотрел на бездыханный труп и не видел в нем ее. На койке лежало лишь пустое, покинутое прежним обитателем жилище, сотканное из праха, которое было временным приютом моей возлюбленной.
Покидая палату, я все еще чувствовал вкус ее губ – сухих, соленых и холодных. Я знал, что теперь остался один, но вскоре мы увидимся вновь. Она будет ждать меня там, на конечной остановке автобуса под названием «жизнь». Десять лет пролетели за секунду, и вся жизнь будет длиться не дольше часа. Время всегда беспощадно, но оно проявило к нам долю милосердия и дало нам часть себя, чтобы мы вновь побыли вместе, вспомнили прожитое.
На небе светило солнце, вокруг царила тишина, лишь часы медленно тикали на запястье… В моей голове возникли банальные, но близкие сердцу строчки.
В темном мраке своей души я ищу путь в самое сердце.
Весенним утром выйдя к солнцу, чтобы согреться,
Поглощая дым легкими, и мне от этого, увы, никуда не деться.
Раздеться и выбросить одежду, словно воспоминания,
Проклятье, живущие из самого сердца страдания.
Разве все это важно? Если в моем сердце живет вера.
Каждый шаг – это маленькое поражение перед настоящей победой.
«В мирах, где Кронос пожирал детей…»
В мирах, где Кронос пожирал детей,
И боги изливали кровью небо,
Я прошептал тебе: «Бежим отсюда поскорей» —
Забыв о тьме, в которой еще не был.
Мой шрам последний заживет.
Искать ответ я буду скрупулезно.
Нам выставят огромный счет,
Но по счетам платить уж будет поздно.
И, окунувшись с головою в покрывало,
Я в темноте лишь взгляд переведу.
Ты слышишь?
Там за дверью Тартар…
В который позже я сойду.
Обол в руках держу и, сделав шаг навстречу бездне,
Почувствую последний свой полет.
Я улыбнусь, мы снова будем вместе,
Ведь жизнь проста, но тонкая, как лед.
Чуть выше дна, но ниже моей лести,
Нас лодка на причале Стикса ждет.
Харон взмахнет рукой,
И мимолетный век пройдет.
Назад в прошлое
Я закрываю глаза и возвращаюсь в две тысячи восьмой – год чудес и того, чего я до сих пор не могу объяснить.
Осеннее утро; на часах шесть, на календаре воскресенье. Я выхожу из подъезда