Палингенезис. Сергей Сергеевич Федоров
всегда тянулись ввысь. После часовой прогулки мы вышли к заброшенному заводу, где когда-то производили чугунные трубы. Из-за кризиса предприятие закрылось, а все ценное разворовали: всё, что осталось, – старый кран да само здание. Мы блуждали по пустым коридорам. В помещении было темно. Окна были забиты и лишь тоненькие струйки света пробивались между досками, слегка освещая силуэты моих друзей. На лестнице, ведущей на крышу, ступени попадались через раз, поэтому приходилось быть осторожными, дабы не провалиться вниз. Когда мы наконец поднялись, нам открылся живописный вид на лес, а за ним крепостью расстилался город.
Мне хотелось привлечь внимание Тани. Я бросил взгляд на старый строительный кран, стоящий практически впритык к краю здания, и в голову пришла идея. Разбежавшись, я прыгнул и еле успел ухватиться за железную балку машины. Прежде я бы никогда не сделал подобного, но сейчас я был бесстрашен. Довольный собой я махнул девушкам рукой и полез наверх. Карабкаясь, я почувствовал, как кран затрясся. Опустив голову, я увидел, что Таня последовала моему примеру. Подруга, оставшаяся внизу, повертела пальцем у виска, в ответ мы улыбнулись и полезли дальше.
Вид с высоты был прекрасен: весь город предстал перед нами как на ладони. Он казался игрушечным, словно был построен ребенком из конструктора. Мы просидели там около получаса, молча любуясь открывшейся взору картиной.
Солнце спустилось за горизонт. Нужно было расходиться по домам. Я ощутил тоску, но твердо верил, что мы еще увидимся.
Через несколько дней мы с Таней начали переписываться. Я строил призрачные надежды, что наше общение может перерасти в нечто большее, но тут же разрушал их. Я все еще находился в плену прежних отношений и стоял на перепутье: с одной стороны – стабильность, с другой – неизведанное.
Однажды утром Таня пришла ко мне без предупреждения. Я пригласил ее войти, но она предпочла остаться в подъезде. Мы стояли друг напротив друга, и во мне возникло сильное желание обнять ее, но что-то удержало меня и я так и не решился этого сделать. Она начала с незатейливой беседы о недавно прочитанных книгах, а потом поведала, что поругалась с родителями и, сама не понимая почему, отправилась ко мне. Я вновь попытался уговорить ее войти, но старания были тщетны.
Вечером того же дня я позвонил ей, и мы проговорили несколько часов. Я не помню содержания диалога, ведь вникал не в слова, а в мелодию Таниного голоса. Внутри меня прорастало семя счастья, а надежда нашептывала мне удивительные мечты. Впоследствии она еще много раз умирала, воскресала и вновь умирала во мне.
Через пару недель я расстался с прежней девушкой и решил действовать решительно. Каждый вечер я приглашал Таню прогуляться по парку. Мы беседовали о вечном, наблюдая за тенями, которые отбрасывали на ярко освещенный тротуар фонари, и всё более сближались. Однажды мы сидели в беседке, и я, улыбаясь, глядел ей в глаза, когда она вдруг спросила:
– Хочешь узнать правду?
Я