Возвращение Ангела. Инна Николаевна Баханцева
времени у вас висит этот занавес? – спрашивает его
6
Воробьёв.
– Года три… наверное… – с готовностью отвечает он, косясь на камеру.
– Подойдите поближе… посмотрите внимательно… Это тот самый занавес?
Директор делает несколько шагов, затем оглядывается на следователя, улыбается.
– А что смотреть, конечно, тот… куда же ему деваться. Снимали, конечно, пару раз… стирали…
– Когда?
– В последний раз… – задумывается, – в прошлом году…
к Новому году… к праздникам…
– Тварь поганая… гнида.., – заключённый делает резкое движение в его сторону. Натягивается цепь наручников…
– Спокойно, Ангелин, спокойно… Ваше поведение фиксируется, не забывайте. Ну, а что вы делали потом?
– Ничего не делал… Что я мог сделать? Просто заглянул
за портьеру… увидел там автомат… «Калаш»… из которого стреляли…
– Как узнали, что именно из него?
– Обычно… ещё тёплый был…
– Да? – оживился Воробьёв, стрельнул бегающими глазками
в камеру. – Значит, вы брали его в руки?
Заключённый отвечает не сразу.
– Ну… дотронулся…
– Очень хорошо, Ангелин, – ещё раз обрадовано смотрит в камеру следователь. – Наконец-то сказали правду… Ну, а дальше что?
– Ничего. Надо было уходить. Менты уже поднимались
по лестнице…
– И вы успели выйти во двор через чёрный ход, прихватив с собой автомат? – спрашивает Воробьёв.
– Нет. Я успел подняться на крышу. Без автомата.
– А как он оказался во дворе в кустах, да ещё и с вашими отпечат-ками, конечно, не догадываетесь? – опять усмехается следователь.
Заключённый смотрит на него в упор режущим, как нож, взглядом.
– Следственный эксперимент по делу обвиняемого Евгения
Ангелина закончен, – говорит в камеру Воробьёв.
7
Тюрьма. Камера.
…В камере душно. Он смотрит на обрывок звёздного неба
в мутном окошке над головой, потом встаёт, прижимается щекой к
стене, покрытой, как и он сам, испариной… Так и стоит, плотно
закрыв глаза…
Воспоминание Жени. Улицы провинциального города.
…Раннее утро. Туман. Спешащие куда-то люди. Вернее —
их нечёткие тени. Гулко отдаются шаги в улицах и переулках.
Мальчик (ему лет десять, густые, золотистые волосы с нео-бычным медным отливом – единственное, что может напомнить о
Евгении Ангелине сегодняшнем) и высокий, спортивного вида
мужчина идут рядом. Это – его отец. Женя старается не отставать
от отца, то и дело путается в ногах и получает подзатыльник.
Длинная неспокойная очередь. Отец просит у кого-то карандаш
и, слюнявя его, выводит на ладони сына цифру – их номер в очереди.
Уже рассвело. Женя стоит в очереди. Рядом с ним пристраива-ется долговязый парень и начинает бочком оттирать его в сторону.
Женя не поддаётся. Тогда парень больно хватает его за руку, пытаясь