Прощай!. Мария Ордынцева
Но я уже сказал: поедете вы. И не о чем спорить. Лады?
Выйдя от шефа самым первым, Паша пнул ногой первую попавшуюся кадку с фикусом. Ради такой дряни вызывать его?! Да Санек спятил!
– Паша, не злись, – тихо сказал Федор, подойдя к нему и тронув его за плечо. – Если посылают нас, значит так надо.
Видимо, его уже проинструктировали о чем-то таком, чего Павел не знал, это вымораживало еще больше.
– Ты что, серьезно?! – заорал Павел, теряя терпение. – Тебе не в облом бросать жену с сыном и ехать в соседнюю область оформлять бумаги? Почему не послать каких-нибудь шестерок – пусть разгребают! Мы-то здесь при чем?
– Мы работаем – нам платят, – ответил он. – А моей жене спокойнее, если я езжу оформлять бумаги. Ей такая моя работа больше по душе, чем прежняя, когда приходилось каждую неделю затевать рукопашные с какой-нибудь мразью или детектива из себя корчить.
– Федя, только ради тебя, – сдался Павел.
Через два часа они уже сидели в машине и слушали последние инструкции начальства. Сам факт, что его величество шеф спустился лично их проводить, несомненно льстил, но заставлял задуматься о серьезности внешне безобидного поручения. Павел так и сделал. Его отсылали в Тьмутаракань, видимо, за его кабацкие похождения, потому что никому не хочется видеть своего начальника службы безопасности в состоянии хронического похмелья. Но вот в эффективности данной меры в своем отношении Павел очень и очень сомневался. Серую паршивость, угнездившуюся в его душе в последнее время, водка глушила хоть и временно, но очень удачно. А другого лекарства Павел не знал.
– Три дня, больше не дам, – предупреждал Санек. – Третьего числа вы должны сидеть у меня в кабинете. За деньги отчитаетесь.
– Смотрите с машиной поосторожнее, – напутствовал Гeнa. – Я этот джип только месяц назад купил. Даже полную страховку еще не сделал.
– Мы его на руках носить будем, – пошутил Павел.
Гена наклонился к окну и тихо сказал ему:
– Паша, если что … – и проникновенно посмотрел на друга.
– Все будет нормально, – заверил его Павел. – Ты же меня знаешь.
– Вот именно, знаю, – Гена вздохнул обреченно и отошел от машины.
пятница, 2 августа,
другой город
Чума поерзал на сиденье, пытаясь устроиться поудобнее, и взглянул на Юрца. Тот внимательно рассматривал свою красивую морду в зеркале: не выскочил ли где случайно прыщик. Ему было двадцать два, но выглядел он солидно, на все двадцать пять, и одевался круто. Бабы на него западали буквально пачками, не успевал отбиваться, и Чума даже поначалу завидовал другану. Сменяться бы с Юрцом своей картошкой, которую он привык считать носом, и лопуховидными ушами, тогда бы не прикалывался над ним весь честной народ, и девчата смотрели бы поласковее. Но сейчас появилась у него одна подруга, которая искренне считала, что Чума (ее разлюбезный Витенька) – лучший из всех, кого она знала. Чума смущался, но в душе был рад, что Юлька – очень даже ничего так телочка – каждый день не уставала мотаться за ним и трезвонить по всему городу, что через полгода