Русская народно-бытовая медицина. Г. Попов
держит над чашкой с водой далее знахарь-шарлатан, произнося над ней заговор от порчи и говоря больной, что он видит на дне этой чашки лицо того, кто ее испортил. Большинство самих заговоров неизменно начинаются словами: «во имя Отца, и Сына, и Св. Духа». И многие знахари, по-видимому, действительно убеждены, что шепчут и заговаривают они во имя Божие.
«– Как же ты, бабушка, лечить начала? – спрашивают орловскую знахарку М-фу, умную, бойкую и энергичную старуху.
– Да как начала? – осталась я от мужа вдовой с шестью детенками, так надо же было чем ни на есть пропитаться.
– Все же училась у кого-нибудь лечить то?
– А это мне от Бога.
– Так сразу и лечить стала?
– Как можно сразу? Я помаленьку. Приводилось и самой лечиться, и других видела, как лечили, – ну, я и присматривалась, а там и сама зачала: от людей научилась.
– Чем же ты лечишь, травами?»
– и травами, и наговором, и водой наговорной умываю.
– А можешь ты сказать кому-нибудь эти наговоры?
– Отчего же не сказать? Тут греха нету. Это мне от Бога. Я, вот, по богомольям-то ходила, так спрашивала, не грех ли, мол, лечить-то? Ну, старцы сказывали – ничего, не грех. Да, вот, в Оптиной отец Амбросий тоже говорил. И сон мне такой был. Это как зачали ко мне ходить лечиться-то, я и думаю: ой, не грех ли? А тут мне сон и приснись. Снится, это, мне комната, и входит в эту комнату девушка, в одной руке у ней книжечка, а в другой – кувшинчик махонький. Идет, это, она и спрашивает, будто про себя: а не грех ли ходить к М-ф лечиться? Заглянет в кувшинчик, а потом в книжку посмотрит: нет, скажет, не грех ходить к М-ф лечиться, да… Так до трех раз. Я отца Амбросия спрашивала про сон-то, а он и говорит: ничего, говорить, это тебе, значить, так от Бога дадено. Ну, и другие монахи, самые божественные, тоже, ничего, дозволяли.
– Что же ты многим помогаешь?
– А как же? Дам испить, умыться – и полегчает. Иные приказывают умываться-то скрозь скобку, ну, а я так – и ничего, – помогает».
Не менее простодушно рассказывает про свое лечение другая орловская знахарка, Н-лья.
«– Ведь я тоже бабка, – сообщает она, – и помогаю, как могу: умываю я. С глазу приключится что, с недоброго слова, либо еще с чего, умою – и как рукой снимет. Матушка-покойница научила меня. Не колдовство это какое, дочка, говорила она мне, а Божеское дело, потому с молитвой творится. Дала она мне махонький образок Божией Матери, Сиропитательница называется, и велела спускать крещенскую воду и умывать той-то водой. Ну, вода-то у меня всегда есть, как годов пять стоит, бережешь так-то и для себя, и для добрых людей. Умою так-то и поможет. По осени нонча кум мой Д-с крышу крыл да и упал оттуда. Повредил руку, разнесло ему ее, как подушку. Пришел ко мне и говорит: – помоги, кума, Христа ради. Будто и упал-то легко, так катом и скатился, ан вот что! – Давай поворожу, – смеюсь я ему. Спустила водицы, дала ему руку мочить, да велела на другой день приходить. Приходит на другой день веселый такой: ну, кума, рука-то лучше, говорить. –