Русская народно-бытовая медицина. Г. Попов
– ноги и живот. Потом, призвав семейных больного, отдает приказ, чтобы они три раза в день обрызгивали больного и столько же раз давали ему пить – из одного кувшина утром, из второго вечером, а из третьего перед обедом. Знахарка ходит к больному до девяти раз (Орловск. г. и у.).
Не менее сложными ритуалом сопровождается лечение разных болезней знахарками в Коротоякском у. (Воронежской г.). Бабка-повитуха берёт в особый деревянный сосуд, из которого не пьют и не едят, чистой, свежей воды, кладет в нее уголь, ладан и соль, читает над этим составом троичную, а иногда Богородичную молитву, кладет несколько поклонов перед святыми иконами и, помолившись, начинает вспрыскивать больного с приговором, после произнесения которого дует на больного трижды, со словами: «аминь, аминь» (с. Архангельское).
При всем разнообразии приведенных приемов и средств, в них есть одно общее– стремление оказать воздействие на психику больного, которое должно быть тем сильнее и глубже, чем сложнее и таинственнее эти приемы, чем содержательнее, с точки зрения крестьянина, произносимый при этом заговор и чем больше он может тронуть его душу. Таковы, в особенности, заговоры и приемы чисто религиозного свойства, носящие характер как бы домашнего богослужения.
Эта основная черта знахарской терапии, считающаяся с духом больного и всецело проникнутая стремлением внести в него успокоение, при всей иногда уродливости ее практического применения, неизмеримо выше того бездушного взгляда на больного, которым отмечена средневековая западноевропейская медицина, с ее поистине чудовищным господством кровопусканий, процветанием каленого железа, обливанием ран кипящей смолой или варом, с ее моксами, фонтанелями, заволоками и проч.[67] Но, что не менее важно, в этой черте еще яснее сказалась идея того «влияния духа на дух», которая выразилась в народном учении о порче. Только влияние это направлено здесь не во вред, а на пользу человеку. Идея эта настолько ясна, что теперь уже невозможно не признать, что сила и значение заговорных приемов и средств заключается не в чем другом, как в лечебном виде внушения.
Элементы внушения можно усматривать как в самом способе произношения заговоров, – шепотом, монотонным и размеренным тоном, так и в их содержании, в этом многочисленном перечислении целого ряда святых и угодников, большинство имен которых так много говорит сердцу простого русского человека, в тавтологии, свойственной некоторым заговорам и, наконец, в самих приемах, которыми сопровождается их произнесение: в требовании тишины в избе, в таинственных манипуляциях с предметами наговоров и в заключительном приеме сбрызгивать и дуть на больного. Религиозный характер многих заговоров и заговорных приемов, при обоюдной вере в их силу и знахаря, и пациента, в некоторых случаях должен еще более усиливать значение заговоров, создавая, быть может, особый род внушения – религиозного.
Приняв такой взгляд на заговоры, нельзя будет отказать в известном значении
Взглядом на больного, лишь как на «материал», западноевропейская научная медицина, в известной степени, проникнута и до сих пор.